У нее был ключ.
Руди показалось, что он стоит у подножия лестницы... Первый ярус? Верхние этажи подземелья? Он не был в этом уверен, ибо со временем Убежище сильно изменилось, — и смотрел, как она спускается к нему по винтовой лестнице, и видел слезы в ее глазах. Лицо ее казалось ликом самой смерти.
«Но она ведь не может умереть, не может уйти! — испуганно подумал он. — Она ведь знает ответ!» Он попытался с ней поговорить, попытался, остановить ее, спросить, куда она идет, но она прошла мимо и во сне Руди ощутил касание теплого плаща и легкий ветерок донес до него аромат кардамона и ванили.
Женщина двинулась дальше. Световые кристаллы очертили ее силуэт в последний раз, а затем она исчезла во тьме.
* * *
«Руди», — послышался голос Ингольда в его сознании. Руди тотчас пробудился. Он давно этого ждал и тут же полез под подушку за магическим кристаллом.
— Я здесь.
— А я — здесь, — отозвался Ингольд. — У Четырех Красоток.
За плечом старика Руди разглядел иссеченные ветром очертания четырех стоячих камней, — синие доломиты, каких не встречалось нигде в горах. Три камня стояли, четвертый лежал на земле, — по легенде, это была женщина, убитая горем по своему ребенку. Над головой слабо светились звезды, и отблески их мерцали на поверхности ледника.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Если только принесешь немного еды. — Лицо колдуна казалось напряженным и усталым. Похоже, он ничего не ел и не спал уже несколько дней.
— Будет сделано.
Джил, тяжело дыша, металась на узкой постели Ингольда, но проснулась раньше, чем молодой маг успел успокоить ее с помощью чар, и тут же потянулась за оружием. Руди торопливо бросил, входя в комнату:
— Это я. Он не хотел выдавать своего присутствия никому из стражников. Те едва ли стали бы возражать, узнав, что он хочет выйти из Убежища навстречу Ингольду, но с ними сейчас в комнате находились охранники лорда Анкреса и лорда Скета, весело злословившие по поводу своих хозяев, — и Руди вовсе не собирался говорить им лишнего.
Без единого слова Джил встала с постели и принялась одеваться, а Руди вышел в коридор, дожидаясь ее. До него доносились голоса стражников. Милантрис, как всегда, забавно копировала напыщенный тон Баррелстейва и ноющий голосок Хогширера, и все же из разговора стражников Руди понял, что по поводу Ингольда ходят самые разные домыслы и слухи.
— Все же странно, что столько народу погибло, а он выжил.
— Так ведь он же колдун, тупица. Конечно, он выжил. Он — Ингольд Инглорион, он бы уцелел даже если бы земля свалилась ему на голову.
— Тогда почему он не спас остальных?
Джил вышла в коридор, натягивая теплую меховую куртку поверх гвардейской униформы. Из шкафа она вытащила мешок, где хранила мясо и хлеб, урезанные от собственного скудного рациона, — вот уже два дня, как свой взнос делали и Руди с Ледяным Соколом. Минальда все же добилась своего и поместила все припасы и зерно в Убежище под надежную охрану; на Совете вовсю шли споры по поводу распределения, и Руди точно знал, что не кто иной, как Варкие Хогширер заправляет всей торговлей на черном рынке. Руди как проклятый трудился в подземельях над гидропонными баками, но пока все его усилия приносили лишь весьма скудные результаты.
Это было еще одной темой для беспокойства.
И Тир до сих пор отказывался с ним разговаривать.
Лишь когда они выбрались из Убежища, Руди спросил у Джил:
— С тобой все в порядке?
Шептаться больше не было нужды. Окутанные чарами, они проскользнули мимо стражей на дверях; за последнее время патрули не докладывали о появлении Белых Всадников или грабителей в долине.
— Кошмары замучили, — небрежным тоном отозвалась Джил.
— Насчет той твари в Пенамбре?
— Ага. — Голос ее звучал отстраненно. Она явно не хотела об этом говорить. Рана на лице по-прежнему не заживала. — Отчасти. Нет, не знаю.
В оглушающей тишине ночи слышался лишь звук их шагов по сухой хвое да дыхание ветра в кронах деревьев. Впереди, на высоту почти в две сотни футов вздымалась стена ледника, застывшего между черных скал.
— Самоцветы, — наконец, промолвила Джил. Голос ее звучал слегка озадаченно. — Мне снились самоцветы.
