— Что с тобой? — спросил он сочувственно. — Это ты из-за Пола? В чем дело?
Крис даже не пытался делать хорошую мину при плохой игре. Вместо этого он прервал монолог и с некоторым даже облегчением объяснил. Оказалось, что Пол здесь ни при чем — всегда могут быть разногласия, с кем не бывает… Терзало Крисову душу другое — внезапно открывшееся ему во всей своей неприглядности несовершенство в остальном превосходной системы. Несовершенство это стало ему ясно еще вчера, а уж на фоне сегодняшних событий приобрело настолько гнетущую форму, что не давало нормально говорить.
— Не тяни, что не так-то? — торопил Алекс.
Было видно, что он быстрее хочет покончить с этим непредвиденным затруднением и вернуться к делу. Возможно, он только сейчас осознал, что к середине четвертого дня он был единственным, кто еще вообще не выступал. Но Крис и не тянул. Несовершенство было простым — доведенное до абсурда равенство голосов.
— Это как? — подозрительно вставил Пол. — Все равны, но одни должны быть ровнее других? Неплохо.
Да, в некотором роде именно так. Чрезмерное равенство, как известно, вредит. Если человек выбирает лидера искренне, а не из каких-то там хитрых соображений, то он этому самому лидеру должен доверять. Верить. Больше чем брату, больше чем свату, больше чем себе. Когда ты доверяешь правительству, ты даешь ему свои деньги в виде налогов и веришь, что оно для тебя что-то сделает. А что ты можешь дать лидеру в данной ситуации? Только свой голос. И кажется даже, что ты ему этот самый голос даешь. Но если хорошо вдуматься, то разве это так? Это ведь остановка на половине пути. Разве не логичнее дать ему право распоряжаться этим голосом по своему усмотрению? Вот и выходит, что правила надо немного улучшить. Внести, так сказать, первую поправку к конституции…
Когда Крис закончил, первым высказался Пол.
— Между прочим, — сообщил он, — когда я не доверяю правительству, налоги я все равно плачу. Доверяй, не доверяй — все равно тебя имеют. Так что думайте…
— Вот и думай, — сердито прореагировал Крис. — А критиковать — много ума не надо.
— Ума не надо?
— Да, именно. Язык длинный нужен только.
Пол уже набрал воздуха для язвительного ответа, но его неожиданно опередил Кевин:
— А что на этот счет думает автор конституции?
— Это обо мне? — уточнил Майкл. — Я бы такую поправку к нашей конституции не вводил. Чревато.
— Чревато чем? — подозрительно спросил Крис.
— Всем, — сказал Майкл. — От союзов до саботажа. Если уж хотите улучшать правила, то гораздо чище проводить голосование в несколько этапов. Остается пять кандидатов — голосуем только за них. Потом еще раз — и так, пока не останется всего два. А там уже точно один победит. Нас ведь одиннадцать. Иначе все неподконтрольно.
— Вот именно, — раздался неожиданно злой голос Джоан, — неподконтрольно. А вот не надо нас контролировать.
Майкл повернулся к ней, но она уже смотрела не на него, а на остальных.
— Лично мне правило нравится. И права вето, насколько мне не известно, здесь ни у кого нет. Вот давайте прямо сейчас и проверим, насколько можно полагаться на голосование. Как проголосуем, так и решим. Идет?
— Пожалуйста, — безразлично сказал Майкл.
— Давайте только в открытую голосовать, — мило улыбаясь, попросила Стелла.
— Вполне, — кивнул Крис. — Может, еще обсудим детали?
— Нечего здесь обсуждать, и так неделю уже болтаем, — отмахнулась Джоан. — Ну, кто за?
И она первая вздернула руку.
— Семь, — подвел итоги Крис, — против можно не голосовать. — Алекс, Кевин, а вам что не понравилось?
Алекс с любопытством посмотрел на сидевшего рядом с ним Росса.
— Не люблю усложнять. Действительно, всякие лазейки открываются. А ведь кто-то здесь меня шантажировать пытался. Все уже забыли, а я нет. Так что я не сторонник новшеств. А ты, Росс, почему не голосовал?
— Мне чужие голоса не нужны, — гордо отозвался Росс.
— А мне — интриги, — добавил Кевин.
— А интриганам — правила, — хмыкнула Джоан. — Хорошо Алекс сказал: короткая у нас память. Кому надо жульничать, тот и без правил обойдется.
— Ну что, поехали? — спросил Алекс.
— Сейчас поедем, — ответил за всех Майкл. — Только один вопрос к Крису.
