Шахматная партия. Вот что это было. Привычная аналогия, придуманная теми, кто ничего не понимает во власти. Теми, кто вечно путает фигуры с шахматистами. Но в данном случае она пригодна. Только игра шла вовсе не с Крисом, не с Джоан и не с Алексом. Они были там, на доске. Фигуры-марионетки, воображающие себя игроками. А с другой стороны сидел благообразный опытный игрок, выдающий себя за болельщика. Один ход, другой, рокировка, отвлекающая защита… Пощечина… Размен фигур, рокировка, видимое игнорирование страшного вражеского ферзя… Просчитанная до мелочей многоходовая комбинация. Резкая, сминающая все на своем пути атака. Мат.
И все же это была пустяковая игра. Даже не разминка. Стены комнаты вдруг раздвинулись, затем мягко опали вниз, открывая бескрайнее клетчатое пространство. Там, полные наивной уверенности в своей свободе, словно на средневековых венецианских картинах, двигались человеческие фигуры. А где-то далеко, на другой стороне, смутным грозным силуэтом — второй игрок. Он всегда выигрывает. Его песочные часы неумолимы, так же как и его коса. Его невозможно обыграть. Но это не значит, что с ним нельзя сразиться. Только такое сражение и стоит того, чтобы на него тратить жизнь. Это понимали те, кто в прошлом решался на эту игру. Единицы, чьи имена навсегда остались в истории. Следы их даже самых древних партий до сих пор проступают в законах и границах, в языках и обычаях, в том, как люди мыслят и чему поклоняются. Они поняли правила игры, разглядели того единственного игрока, с которым стоит играть, поняли неотвратимость проигрыша — и все же не побоялись. И их дерзость, сплавившись с редчайшим врожденным талантом, принесла плоды, на которые большинство людей могут разве что смотреть с благоговейным трепетом. А теперь пришло время новой игры. Вся страна — это шахматная доска. Весь мир — это шахматная доска. Доска, на которой он еще сыграет невиданную историей партию.
Майкл весело тряхнул головой. Темнеющий вдали силуэт и черно-белые клетки медленно растаяли, уступая место зеркалу. С минуту Майкл всматривался в свое отражение. Отражение отвечало ему внимательным взглядом глубоких темных глаз. Потом оно неожиданно подмигнуло.
— Для начала придется стать президентом, — сказал ему Майкл. — Для начала.
