Однажды, когда он сидел у себя в кабинете и в восьмой раз перечитывал письмо своего отца, в котором тот сообщал ему, что подыскал для него невесту, его позвали к телефону.
— Доктор, умоляю вас, приезжайте поскорей! — говорил министр Фироз Чанд. — Дело очень важное. Я уже выслал за вами машину.
Доктор сложил письмо отца и убрал его в карман. Потом он положил инструменты в чемоданчик и вышел. Машина министра ждала его у подъезда.
Вилла министра находилась за городом на живописном холме. Вокруг был разбит виноградник, в котором стояли пчелиные ульи. В воздухе, напоенном ароматом плодов и трав, гудели пчелы, навевая сон. И сам воздух, казалось, находился в дремотном опьянении, словно он впитал в себя весь хмель виноградных кистей. Доктор тоже начал дремать и проснулся только тогда, когда автомобиль остановился у виллы и слуга, одетый в расшитую золотом одежду, распахнув дверцу машины, сказал:
— Прошу вас, господин!
Доктор вздрогнул, открыл глаза и схватился рукой за свой чемоданчик. Министр, стоя в дверях, радушно приветствовал его:
— Входите, доктор-сахиб, входите!
Выхоленное улыбающееся лицо министра, его приветливость, крепкое пожатие руки — все это подействовало на доктора, как глоток хорошего вина. На лице его появилась счастливая улыбка. А министр, дружески обняв его за плечи, повел в комнаты.
Как прекрасно они были обставлены. Ноги утопали в пушистых дорогих коврах, на стенах висели редкие картины древних раджпутских художников, тяжелые, шитые золотом занавеси и драпировки.
— Я рассмотрел ваше прошение о повышении в должности, доктор-сахиб, — любезно говорил министр. — Завтра вы получите официальное подтверждение.
Доктор поклоном выразил свою благодарность: «Поистине, министр Фироз Чанд необыкновенный человек! Сколько в нем благородства и внимательности. Он не забывает даже о ничтожных мелочах».
Министр, смеясь и шутя, провел доктора через мужскую половину дома, через помещение для слуг и подвел его к женской половине. Здесь он остановился и подал знак служанке, стоящей у дверей. Та, униженно кланяясь, распахнула дверь и жестом пригласила их войти. Министр взял доктора под руку и повел его в комнату. Несколько служанок бросились бежать в разные стороны, зажимая руками рот, чтобы не рассмеяться. Доктор увидел только, как мелькнули их разноцветные одежды.
Теперь они стояли в комнате с золоченым потолком, с которого свисала огромная хрустальная люстра. На резной кровати из черного дерева, под легким прозрачным пологом, шитым золотом и жемчугом, спала женщина. Сердце доктора бешено заколотилось. Это была Назан!
Он увидел ее лицо. Тонкая изогнутая бровь, длинные густые ресницы, бросающие на щеки тень, уголок нежных пунцовых губ, маленькое розовое ухо и локон, упавший на щеку, нежный изгиб шеи, словно выточенной из слоновой кости. И вдруг перед глазами доктора появилась ветка эвкалипта. Потом в глазах его потемнело, и он уже ничего не видел перед собой.
— Я побеспокоил вас ради нее, — сказал Фироз Чанд. Доктор молчал.
— Вот уже три дня, как она ничего не может есть. Стоит ей съесть хоть маленький кусочек, как ее сразу же начинает тошнить. Все ночи она не спит, а сейчас только что уснула. Стоит ли нам ее будить?
Последнюю фразу министр произнес просительно, и было ясно, что он надеялся на то, что доктор сжалится над ним.
— Разбудить придется, — сухо сказал доктор. — Иначе как же я стану ее осматривать?
Несколько минут министр умоляюще смотрел на доктора, но, поняв, что тот непреклонен, потихоньку направился к кровати. Он осторожно раздвинул полог и потрогал локон спящей, потом тихонечко похлопал ее по щеке и потряс за плечо.
Назан потянулась, зевнула и открыла глаза. Заметив стоящего перед ней министра, она протянула к нему руки, но в ту же минуту увидела доктора. Вскрикнув, она отпрянула назад.
— Не бойся, дорогая, — засмеялся Фироз Чанд. — Это же не чужой, это наш доктор. Он пришел лечить тебя.
— Оставьте нас ненадолго одних! — резко сказал доктор.
— Конечно, конечно! — заторопился Фироз Чанд и, смеясь, вышел из комнаты.
Доктор присел на край постели. Он повернул голову, избегая смотреть на Назан, которая, потупив глаза, нервно перебирала пальцами конец простыни.
