По всей вероятности, этот урок опять не пошел ему на пользу. Впоследствии, несколько лет спустя, он предпринял еще одну попытку написать роман, допустив при этом все прежние ошибки, что и в ранних произведениях. Роман рассказывал о молодом докторе по имени Кинкейд, который переезжает в богатый сельский округ, чтобы заняться там медицинской практикой. Его коллега доктор Мэддик по характеру человек слабовольный и приукрашивает правду для своих богатых пациентов, — Шоу всегда необходим какой-нибудь слабовольный человек, чтобы подчеркнуть достоинства героя. У Мэддика красавица-жена — особа романтическая и неудовлетворенная, готовая завести роман с Кинкейдом. Возможно, что пределом мечтаний Шоу о собственном герое мог бы стать не образ инженера или композитора, но образ доктора. В него влюбляются все его пациентки, но на удовлетворение их желаний он пойти не может; а это ставит вопрос: что же он еще способен делать, кроме как стоять со скрещенными руками на груди, молчаливо наблюдая своим суровым взглядом за тем, что происходит вокруг? Ответ приходит к Шоу спустя полсотни страниц, когда он понимает, что вновь попал впросак; фрагмент начатого романа был опубликован уже после смерти писателя под заголовком «Незаконченный роман». Это была его последняя попытка. Но урок все же показателен. Смысл заключается в том, чтобы образ героя исходил из образа самого писателя. Чтобы он отражал усилия самого автора, чувство его собственного призвания и идентичности. И прежде всего ее. Начиная с «Неуживчивого социалиста» он перестал «открывать» самого себя; он начал себя создавать. Или, если быть более точным, в социализме он нашел свою «внешнюю душу», свою способность убеждать. (Затем его сменила вера в сверхчеловека и жизненную силу). Этот урок пригодился ему в пьесах, за которые он взялся несколько лет спустя; его анти-романтические герои: Тэннер из «Человека и сверхчеловека», Хиггинс в «Пигмалионе» — наделены способностью четко формулировать собственные убеждения. Вы никогда не сможете написать по-настоящему удачную пьесу — или роман — с героем, который не знает, чего он хочет.
На ум приходит еще один интересный пример. Наряду с Хемингуэем, Скоттом Фицджеральдом и Фолкнером Натэниэл Уэст, без сомнения, является одним из наиболее значительных американских писателей тридцатых годов. Однако до сих пор он мало известен. Почему? Ответ заключен в двух его крупных романах «Подруга скорбящих» и «День саранчи». «Подругой скорбящих» является на самом деле молодой нью-йоркский журналист, в чью обязанность входит отвечать на письма читателей, испытывающих проблемы в жизни. Работа подобного рода должна была превратиться в некую игру; но в действительности чужие трагедии, заполонившие рабочий стол журналиста, приносят ему боль. Его издатель Шрайк является откровенным циником, который издевается над «подругой скорбящих», воспринимающим жизнь слишком серьезно. Книга, написанная в довольно витиеватом духе «Пустыни», подчеркивает всю глупость, тщетность и бессмысленность жизни. «Подруга скорбящих» является глубоко религиозным человеком, но Шрайк заставляет его стыдится этого. «Он подумал над тем, как Шрайк усилит его боль своими грубыми, бесцеремонными словами по отношению к тем, кто нуждается в твоем, о Боже, спасении».
Роман, без сомнения, достигает своей главной цели, выражая ощущение трагедии, протеста жизни. Подобно Ивану Карамазову у Достоевского, «подруга скорбящих» ощущает потребность «вернуть Богу свой билет». Трудность заключается в том, что большинство литературных произведений не может быть основано исключительно на чувстве бессмысленности и безнадежности жизни, и позже я объясню, почему это так. Писатель в равной степени должен знать как то, что он хочет, так и то, что он не хочет. Уэст слишком устал от жизни, все вокруг вызывает у него отвращение. Та же неразрешимая проблема находится в центре романа «День саранчи», рассказывающем о неудачниках — обитателях Голливуда. Скучные сцены в нем скучны, бессмысленные эпизоды бессмысленны, тошнотворные — тошнотворны, и при этом отсутствует какое-либо позитивное начало, которое уравновешивало бы все эти негативные черты. Проблема Уэста оказалась чрезвычайно близка к проблеме ранних романов Шоу, — это полное отсутствие «внешней души», образа самого себя. Уэст осознал это и попытался преодолеть ее в своем следующем романе. Это история о журналисте, нанимающем молодую девушку для того, чтобы она попыталась проникнуть в группу распутных богачей, совершающих круиз в «дружеской компании». Единственное, что его интересует, — лишь «сенсация», которую он надеется раскопать во время этой встречи. Но после того, как девушка его покидает, внезапно он ощущает давно забытое чувство душевного волнения, вызвавшего к жизни те ценности, которых он всегда избегал... Но Уэст так и не закончил свой роман. Он разбился в автокатастрофе — по причине собственной неосторожности — в возрасте тридцати семи лет. Его биограф Джей Мартин отмечает: «Уэст так толком и не научился водить машину, потому что всегда быстро уставал от механической рутины вождения», — совсем как «подруга скорбящих», устававший от рутины бытия. В этом случае можно сказать, что его смерть, подобно его книгам, стала поворотом к обретению собственного образа. «Подруга скорбящих» столь же негативен и пассивен, как и Роберт Смит в
