«Изувечился? Сам виноват, иди прочь с завода!»
И ставил к станку другого.
Капиталисту и станка было не жалко: «Пусть себе гремит, пока не развалится. Так-то выгоднее, чем покупать новый!»
Я беру Сашу за плечи и поворачиваю к станкам.
— А погляди, — говорю, — на наши. Удобные, красивые. И у рабочего под руками, конечно, кнопки. Но эти кнопки не заменяют человека, а помогают ему в труде.
Так мы беседовали с Сашей, пока не прибежал из разведки Алёша.
Радостный и взволнованный, он объявил:
— Узнал про Русакова! Он не здесь, а вон там работает, где домашние растения.
Подходим.
У окна красивые пальмы.
А где же станок?
Мальчики растерянно смотрят на меня. Они ожидали, что увидят среди пальм самый главный, удивительный станок. Ведь работает здесь член правительства, Герой Социалистического Труда!.. А тут и вовсе никаких станков!
Стоит стол. Самый обыкновенный, даже некрашеный.
Да и на столе ничего интересного: молоток, напильники, железки…
Высокий человек, стоявший перед столом, обернулся… Он! Теперь я узнал Русакова.
Николай Николаевич кивнул приветливо ребятам, а на меня посмотрел выжидающе: мол, что за люди, зачем пришли? Алёша и Саша на приветствие тоже кивнули, но тут же, огорчённые, отвернулись к окну.
Я шепнул: «Не страдайте, ребята, наберитесь терпения» а сам к Русакову.
Напомнил про войну, сказал, что знал его ещё радистом, и мы крепко, по-солдатски пожали друг другу руки.
— А это кто? — Он показал на мальчиков. — Буками на меня глядят… Они не бодаются?
Страдальцы мои прыснули со смеху.
— Хотим, — говорю, — Николай Николаевич, познакомиться с вашим мастерством.
— А, экскурсия! — Он взглянул на часы. Занят, конечно… Но юным экскурсантам отказать не могу.
Русаков отложил инструмент, которым работал, и стал вытирать руки ветошью.
Дал по лоскутку ветоши ребятам. Те тоже вытерли руки и спрятали свои ветошки на память.
Николай Николаевич, видя это, улыбнулся.
— Ну, как, — спрашивает, — теперь готовы разговаривать?
— Готовы!
— В таком случае скажите, что вы знаете о Волховстрое. Слыхали про такой?
Алёша быстро взглянул на меня. Я кивнул, подбодряя его.
— Знаем, — ответил он твёрдо. — Дедушка рассказывал. Это недалеко от Ленинграда. На реке Волхов. Большая-большая электростанция. Самая первая советская.
Саша добавил:
— Там водопад устроили, чтобы крутились турбины. Это такие большие колёса.
— Всё это правильно, — согласился Русаков. — Но главного не сказали. Чьими же заботами был создан Волховстрой?
— Ленин… Это Ленина забота!
— Правильно, — опять сказал Русаков. — Но для Волховстроя кроме турбин требовались электрические машины. Иначе не получишь тока. Их изготовил наш завод «Электросила».
Русаков продолжал:
— Никогда ещё в России не делали таких больших и сложных машин. А Владимир Ильич: «Не робейте, товарищи. Зимний штурмовали? Капиталистов изгнали?.. Уверен, что сумеете и невиданные электрические машины построить».
И построили. Без капиталистов. Своим умом. На удивление всему миру.
Николай Николаевич улыбнулся мальчикам:
— Вот на каком вы заводе… Знаменитый завод. Теперь из разных стран приезжают, чтобы купить электрические генераторы с маркой: «СССР. «Электросила». — И добавил: — А станки какие у нас, а оборудование… Это же чудо техники.
Мальчики переглянулись и опять уставились на некрашеный стол.
— А почему вас обижают? — сказал Саша. — Даже станка вам не дали. Там везде кнопки, а у вас…
Русаков, смеясь, перебил:
— И у меня кнопки! — Он был в комбинезоне и показал на свои большие карманы: — Смотри, вот тут вместо пуговицы кнопка и тут кнопка. — Посмеялся и сказал: — Но шутки в сторону. — Он стал серьёзным. — Запомните, ребята. Без этого простого стола — он называется верстак, — без молотка, зубила, напильников и без этих вот рук слесаря-инструментальщика не сделать ни одной на свете машины. Ни электрической, ни паровой, ни автомобиля, ни велосипеда, ни мясорубки, ни детского волчка…
Саша вынул авторучку. Кажется, хотел что-то возразить.
А Русаков:
— Школьная авторучка? И она рождается на таком же простом столе-верстаке. Как и пёрышко к ней.
Тут Русаков кивнул мне:
