Возражение. И тут говорит неправду, ибо как в прошлом, так и в нынешнем годах были здесь сборища под ведением Ленивцова, о чем и рапорт к нему прислан.
О ложах сказано в 3-м пункте, а после и особое описание.
8. Вопрос. Какое право вы имели, так и называемое вами братство, входить в тайные обязательства с обществами иностранных и подвергать себя зависимости и верховной власти оных, какой вид имели отправлять туда депутата и кого именно?
Ответ. Права не имели никакого, но по употреблению, какое прежде было в масонстве, нам известному, что при правлении масонством его высокопревосходительством Ив. Перф. Елагиным подобное обязательство сделано в Стокгольме князьями Куракиным и Гагариным со Швециею, не почитали мы это непозволительным и думали еще, что мы осторожнее поступили, потому что мы не подвергались никакой верховной власти и зависимость наша была весьма ограниченная и состояла только в том, чтобы быть в сношении братском с немецким масонством под управлением герцога Брауншвейгского; зависимость наша состояла в том, чтобы признавать его великим мастером всего масонства, да и сия связь, как показано мною в ответе на 3-й пункт, как помнится, в 1782 году совсем прервана, и мы даже забыли об этом. Какие же имели виды и кто туда был отправлен, подробно и верно, сколько мог только в памяти собрать, показал я в ответе на 3-й пункт и в заключение то же повторю, что сказал в заключение 6-го пункта.
Дополнение. В сем пункте о прервании всякой зависимости союза, сношения и переписки так, как мною показано, есть справедливо и верно. Ибо говорено мною о прервании всего оного с немецким масонством, в котором находился герцог Брауншвейгский великим мастером, как помнится, в 1782 году. О том же, что мы состоим в связи и союзе с берлинскими братьями, я по всем местам моего показания нигде не отрицал и, сколько мне известно, везде показывал искренне и сколько могу упомнить. И сии две связи, брауншвейгская и берлинская, в моем понятии совсем различные, и потому, сколько мне известно, и уверен совершенно, что они совсем различные и одна с другою никакой связи не имеющие.
Возражение. Сей пункт довольно доказывает, что он и его товарищи искали зависимости от принца Брауншвейгского и что он есть великий их мастер, в системе ж их рукою Новикова сказано, чтоб великому мастеру во всем повиноваться, в другом же той же системы месте мастером каменщиков называется Бог.
9. Вопрос. Уставы ваши дозволяют ли иметь с неприятелями государства переписку, ибо из бумаг наших видно, что вы имели переписку с принцем Брауншвейгским и министром прусским, когда они были неприятелями государству, так и с принцем Гессен-Кассель-ским; в чем переписка состояла, когда началась, какие от них получали ответы и какое они по той переписке сделали употребление?
Ответ. О переписке с герцогом Брауншвейгским сказал я со всякою верностью в ответе на 3-й пункт, а здесь повторяю: 1) сделалась она совсем без намерения нашего; 2) началась в 1781 году, прервана в 1782 году; 3) состояла из письма к Татищеву, а другого ко мне и третьего, не помню, было ли, к кн. Трубецкому с его стороны и по ответному письму от нас; больше сего не было; 4) содержали они в себе и его и наши одни комплименты. Чтобы была переписка с принцем Гес-сен-Кассельским, совсем не знаю, и сколько ни старался вспомнить, не мог, ниже следов к тому. Переписка с Вельнером состояла с моей стороны в одном письме благодарительном по вступлении в орден, а в другом, уведомительном — о смерти профессора Шварца и в одном письме от него на сие последнее, состоящее из комплиментов, сколько могу припомнить. Сколько же писал кн. Трубецкой к нему и от него получал, того не знаю, но в том уверен совершенно, что не могли они содержать ничего, кроме орденских материй; Кутузову и при отъезде сказано, чтобы он как скоро примет хотя малейшее что-нибудь к политическим каким-нибудь видам наклонение, то чтобы тотчас из Берлина выехал; да и писано было к нему кн. Трубецким многократно, что как скоро о неприятельских действиях проведает, тотчас бы выехал; с Кутузовым же переписку вел кн. Трубецкой регулярную, да, кажется, Ив. Влад. Лопухин и Тургенев переписку имели регулярную же; что же до меня касается, то я получил от него, помнится, два письма и сам к нему также два письма дружеских писал. В заключение же и сего пункта то же повторяю, что и в 6-м пункте.
