Кеннон Мастер, сидевший на последней из телег, соскочил на землю и обратился к Моргону с объяснениями:
— Уиндон еще вчера их отправил, но у одной колесо сломалось, так что возчикам пришлось его чинить у Сила Уолда — вот и застряли на всю ночь. Я их по дороге встретил. Ты сговорился насчет этой арфы?
— Почти. Послушай ее.
— Моргон, ты же знаешь — я ничего в арфах не понимаю. А у тебя рот как раздавленная слива.
— Не смеши меня, — попросил Моргон. — Отвезете вы с Элиардом купцов в Акрен? Здесь они почти все закончили.
— А ты что собираешься делать?
— Лошадь куплю. И пару башмаков. Кеннон поднял брови:
— И арфу?
— Возможно.
Кеннон усмехнулся:
— Хорошо. Ради тебя увезу Элиарда подальше.
Моргон спустился в трюм корабля, где на время путешествия было устроено стойло для полудюжины анских лошадей. В то время как люди складывали мешки с зерном под навес, он присматривался к великолепным животным. Там его и обнаружил один из купцов. Некоторое время они разговаривали. Моргон поглаживал пальцами гладкую шею жеребца цвета отполированного дерева. Наконец он вышел, глубоко вдыхая свежий воздух.
Большинство телег уехало; матросы устремились к торговому залу, чтобы поесть. Волны плескались о борта корабля, белая пена кружилась вокруг прочных сосновых стволов, поддерживающих причал.
Он дошел до конца пирса и сел. В отдалении, то погружаясь в воду, то снова взлетая на гребни волн, качались рыбачьи лодки из Тола; далеко за ними темной линией на горизонте лежал широко протянувшийся материк — владения Высшего.
Моргон аккуратно пристроил арфу на колене и заиграл песню жатвы — отчетливый ровный ритм попадал в такт с ударами сердца. В его памяти всплыл отрывок из имрисской баллады; он, запинаясь, извлекал его из струн, когда на руки его упала тень.
Моргон поднял голову. Возле него стоял человек, которого он прежде никогда не видел, — не купец, не моряк, не земледелец… Одет он был неброско — тонкая ткань его рубашки и ее темно-синий цвет, тяжелая цепочка из квадратных серебряных звеньев ровным счетом ничего не говорили Моргону о том, кем мог быть этот человек. Лицо у незнакомца было худое, немолодое, обрамленное свободно свисающими серебристыми волосами.
— Моргон с Хеда?
— Да.
— Я Дет, арфист Высшего.
У Моргона перехватило дыхание. Он дернулся было, чтобы встать, но арфист опередил его, присев на корточки, чтобы разглядеть арфу.
— Юон, — сказал он, показывая Моргону буквы, складывающиеся в имя, наполовину скрытое резными завитушками. — Он был мастером арф в Хеле триста лет назад. Сохранилось только пять арф его работы.
— Торговец сказал, что она принадлежала арфисту владетеля Кола. А ты приехал… Ты, должно быть, приехал с ними. Это твоя лошадь? Почему ты не сказал раньше, что ты здесь?
— Ты был занят, я предпочел подождать. Прошлой весной Высший велел мне поехать на Хед, чтобы выразить его печаль по случаю смерти Атола и Спринг. Но из-за суровой зимы невозможно было выехать из Исига, потом меня задержала в Имрисе осада Кэруэддина, а когда я уже собрался отплыть из Кэйтнарда, Мэтом из Ана попросил меня выполнить срочное поручение и отправиться в Ануйн. Извини, что я приехал так поздно.
— Помню твое имя, — медленно выговорил Моргон. — Отец часто рассказывал, как Дет играл на его свадьбе. — Он умолк, погрузившись в грустные воспоминания, но вскоре спохватился:
— Извини. Я хотел сказать, что ему нравилась твоя игра на арфе. Я бы тоже не отказался тебя послушать.
Арфист пристроился на пирсе и взял в руки арфу Юона.
— Что бы тебе хотелось услышать? Моргон почувствовал, как его губы невольно искривились в улыбке:
— Сыграй… Дай подумать… Ты не сыграешь то, что я тут тщетно пытался изобразить?
— «Плач по Белу и Байло».
Дет мягко тронул струны и начал старинную балладу:
— Светловолосая Белу родилась вместе с темноголовым Байло, и смерть их связала. Плачьте, плачьте о Белу, прекрасные дамы, И о Байло горюйте тоже…
Его пальцы безошибочно извлекали мелодию из сверкающих, близко расположенных друг к другу струн. Моргон слушал, застыв неподвижно, глаза его остановились на отстраненном лице арфиста. Приятный голос, искусные пальцы, натренированные до совершенства, следовали за Байло, беспомощным в превратностях своей бурной судьбы. Смерть, которой он избежал, смерть, которая следовала за ним по пятам, которая скакала позади Белу, которая бежала рядом с его конем, точно охотничья собака, — все это не только слышал сейчас Моргон, но и видел воочию.
