Гуси и куры, бродившие по двору, негодующе гогоча и кудахтая, бросились во все стороны. Земледельцы, мальчишка из Тола, стряпуха — все наблюдавшие за происходящим захихикали. Девушка, мывшая горшки, фыркнула и захлопнула дверь.
Моргон лежал неподвижно, пытаясь прийти в себя после падения. Элиард, возвышаясь над поверженным братом, произнес сквозь зубы:
— Ты что, на простой вопрос ответить не можешь? Или ты решил со мной вовсе не разговаривать? Моргон, скажи, что ты сделал ради нее? Где ты ее взял? Клянусь, я…
Моргон медленно поднял голову:
— В башне.
Внезапно он вскочил на ноги, круто развернулся и с силой толкнул Элиарда, потерявшего от неожиданности равновесие, в один из розовых кустов Тристан.
Борьба двух братьев была коротким, но захватывающим зрелищем. Земледельцы Моргона, жившие себе тихо-мирно до прошлой весны, пока ими правил благоразумный и рассудительный Атол, были потрясены, однако многие из них ухмылялись, уставившись на облепленного грязью князя Хеда, который пытался дать сдачи родному брату. Элиард с трудом выдрался из розового куста и ответил своему противнику мощным ударом кулака. Когда кулак достиг цели, в общем молчании, повисшем над двором, прозвучал звук, похожий на тот, что издает топор, врезаясь в сухое дерево. Моргон вновь рухнул на землю, словно сброшенный с телеги мешок зерна, Элиард опустился на колени рядом с распростертым в грязи телом брата, ужасаясь тому, что только что сделал, и тихо произнес:
— Прости. Прости меня… Моргон… Тебе очень больно?
Тут Тристан подскочила к братьям и, вне себя от ярости, опрокинула на них ведро молока.
Кеннон Мастер уселся на ступеньку крыльца, закрыл лицо руками и неожиданно для всех разразился рыданиями. Элиард посмотрел на свою перепачканную, разорванную рубаху.
— Ну вот, гляди, что ты наделал, — сказал он для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Моргон? Гляди…
— Ты мой розовый куст помял, — кипя от ярости, прошипела Тристан. — И полюбуйся, что ты с Моргоном сотворил — да еще при всех.
Она уселась рядом с Моргоном на мокрую землю. Лицо ее выражало заботу. Она вытерла лицо лежащего брата своим фартуком, провела по его щекам тонкими пальцами, Моргон открыл глаза, испуганно мигнул. С его ресниц капало молоко.
Элиард встал, помялся и опустился на корточки.
— Моргон, мне очень, очень жаль. Но не надейся отвертеться от ответа на мой вопрос.
Моргон осторожно пошевелил рукой, потом дотронулся до своих губ.
— Что ты говоришь? — хрипло спросил он. — Какой вопрос?
— Не важно, — успокоила его Тристан. — Едва ли из-за этого стоит скандалить.
— Что это? — спросил Моргон, поднося руку к мокрому лицу.
— Молоко.
— Прости, — еще раз повторил Элиард и положил руку на плечо брата.
Моргон покачал головой:
— Оставьте меня. Дайте просто полежать немного. Зачем ты меня так ударил? Сначала ты обвиняешь меня муть ли не в убийстве, потом бьешь и обливаешь молоком. — Моргон провел языком по губам. — Оно кислое. Кислое молоко. Ты всего меня облил кислым молоком…
— Это я, — быстро сказала Тристан. — Это я облила. Это для свиней молоко было… А ты зашвырнул Элиарда прямо в мой розовый куст. — Она снова тронула губы Моргона кончиком фартука. — Как тебе только не стыдно…
— Да что же я такого сделал? — непонимающе спросил Моргон.
Элиард тяжело вздохнул:
— Ты заставил меня выйти из себя, когда говорил со мной неподобающим образом. Ты увиливал, как мог, но я понял одну вещь. Прошлой весной ты получил корону неизвестно откуда. Ты сказал, что, если бы ты разгадывал загадки так же скверно, как я, тебя бы сейчас здесь не было. Почему? Я хочу знать — почему?
Моргон сел, уткнувшись подбородком в колени, и продолжал молчать. Наконец он посмотрел на сестру:
— Тристан, ну почему из всех других дней ты выбрала именно сегодняшний для того, чтобы поговорить. — Моргон потрогал рукой лоб. — Поговорить, — повторил он, мрачно усмехнувшись, — на эту тему?
— Валяй, ругай меня, — беззлобно ответила Тристан. — Я тут всюду бегаю с заплатками на локтях, а ты держишь под кроватью жемчуга и самоцветы. Очень мило!
— Если бы ты попросила Нарли Стоун сшить тебе новое платье, то и не было бы у тебя заплаток. Ты растешь, Тристан, в этом все дело.
