— Командир, я могу взять нескольких парней…
— Я сделаю это сам, — возразил Бухнер.
Да, это точно был Бухнер. На Востоке он быстро заработал себе репутацию человека, который без всякой необходимости высовывается под огнем.
— Когда буду возвращаться, мигну фарами. Понятно?
— Так точно, господин майор.
И он уехал, а Репп вместе с «профессором» уселись в окопе.
— Мы не можем ждать, пока начнется бой. Тогда нам отсюда уже не выбраться. Мы просто разозлим янки, и они вышибут нам мозги, — сказал «профессор». — Они чуют запах этого золота.
Впереди раздалась сильная перестрелка. Должно быть, американская колонна наткнулась на какое-то сопротивление в деревне. Репп различал пулеметы и танковые орудия. Кто бы там ни остался, он сумел устроить неплохой бой.
— Мы как раз в зоне этого пулемета, — ответил Репп. — Он просто нас скосит, и все. Он сделает из нас отбивную. Расслабься пока. У тебя есть сигарета?
— Я не курю. Меня ранило в горло, и я потерял чувство вкуса сигарет.
— Эй, ребята, — крикнул сержант. — Будьте наготове. Спектакль начнется с минуты на минуту.
— Я ни черта не вижу, — заявил «профессор». — Им, наверно, действительно очень хочется получить это золото. Обычно они в темноте не наступают.
— Сохраняйте спокойствие, ребята, — тихо ворковал со стороны баррикады сержант, — не торопитесь.
— Слушай, ты, у нас даже нет оружия, — крикнул кто-то поблизости.
— О, мы не забыли про вермахт.
Репп услышал, как начали огрызаться МР-40. Он чуть не вздрогнул от звука выхлопа: одна из «пантер» запустила двигатель, чтобы оживить свою башню. Вторая последовала ее примеру, и с их стороны потянуло запахом выхлопных газов, а сквозь ворчание двигателя послышался глубокий стон — это начали разворачиваться башни, чтобы навести свои длинные 75-миллиметровые орудия на дорогу.
Внезапно над краем их окопа склонился человек.
— Вот, — сказал он, при этом его дыхание туманным облачком поднялось в морозном воздухе. — Когда-нибудь пользовались такой ракетной штукой? Наведите на цель через задний прицел и мушку на конце дула. Спусковой крючок наверху, вот этот рычажок, отведите его назад, чтобы взвести, и толкните вперед, чтобы выстрелить. Вылетит как дьявол и разнесет в клочья все, что пригонят сюда американцы.
— Господи боже мой, — простонал «профессор». — И это все, что вы нам даете? Один фаустпатрон?
— Ну, извини, братец. Я делаю то, что приказано. Сначала стреляйте по танкам, потом — по грузовикам. Но следите и за грузовиками: они могут быть предназначены не только для перевозки войск. На некоторых из них установлено по четыре пулемета на чем-то вроде проволочной рамы. Дьявольская штука. И запомните: без команды майора никакой стрельбы.
И он побежал к другому окопу.
— Все, нам крышка, — сказал «профессор». — Это самоубийство. — Он взял в руки фаустпатрон, трубку длиной восемьдесят сантиметров с двенадцатисантиметровым пузырем на одном конце. — Один выстрел — и его можно выбросить.
Стрельба впереди стала оглушительной. В ночи засверкали вспышки.
— Черт бы их побрал! Я вовсе не хочу кончать свою жизнь в проклятом окопе с американскими танками впереди и эсэсовскими сзади. Нет, черт подери, только не после того, через что я прошел.
Он тихо заплакал, уронив голову на руку, лежащую на краю окопа.
Стрельба прекратилась.
— Так, — спокойно сказал Репп. — Вот они и подходят. Подготовься, старина.
«Профессор» отпрянул к задней стенке окопа. Репп, занятый подготовкой к предстоящему, краем глаза заметил влажные следы слез на его лице.
— Мы должны были хотя бы попробовать, — простонал «профессор». — Умереть ни за что — вот что самое похабное во всей этой истории.
— Кажется, я их вижу, — сказал Репп, вглядываясь вперед.
Он отвел назад рычаг, взвел свой фаустпатрон и положил его на плечо. Устройство было немного тяжеловато, но он просунул его в проделанную в бруствере щель для стрельбы. Прицел был очень примитивный: металлическое кольцо, которое надо было установить на одной линии с мушкой на конце трубы.
— Ну вот они и пришли, — равнодушно сказал он.
— Господи Иисусе, да это же майор. Он только что мигнул огнями.
