Не замечая совершенно обалдевшего вида маркизы, Алексей прошёлся вдоль окон, и увидев, как сверху падает верёвка, дёрнул шпингалеты, и распахнув створки. После дождался появления в окне усатого мужика, ткнул его кинжалом в бок, и не дожидаясь пока тот рухнет с верёвки, перерезал её одним взмахом и снова закрыл окно. Оглянулся и увидев, как дёргается верёвка в ещё одном окне, подошёл туда, и прикончил очередного любителя дамского нижнего белья.
— Прошу прощения, но какие-то идиоты, хотели помешать вашей примерке. — Алексей, повернувшийся к женщине, широко улыбнулся, и коротко поклонился. — Но, если вы против моего общества, я могу прислать сюда Олвина.
— Оставайтесь, си Роков. — Вири Теллат, небрежно взмахнула рукой. — Полагаю ваш взгляд будет не лишним.
— Помилуйте, маркиза. — Николай рассмеялся. — У вас столько поклонников, а вы выбрали меня.
— Может быть потому что вы не желаете меня убить? — Вири лукаво улыбнулась.
— Для этого я недостаточно хорошо вас знаю. — Алексей развёл руками. — Уверен. Если бы вы объяснили этим людям, как они заблуждаются, то все они перестали бы вас преследовать, и раскаявшись, ушли бы в монастырь замаливать грехи.
— Ах, я так неубедительна в своих речах. — Воскликнула маркиза. — Может вы покажете пример душеспасительного внушения?
— Пожалуйста! — Алексей, услышав, как верёвка, сброшенная с крыши, ударила об стекло, быстро подошёл к нему, и рывком распахнул створки как раз вовремя, чтобы левой рукой прихватить мужчину, спускавшегося вниз за отвороты куртки, а правой прижать кинжал к его горлу. — Уважаемый, ведь вы же конечно не хотели причинить никакого вреда, маркизе Теллат? — Спросил Широков, вонзая кинжал в мягкую плоть, от чего мужчина выронил двуствольный пистолет, который собирался достать из-за пояса, и стал громко объяснять, что вообще здесь оказался случайно, и никому не хотел досаждать ни в малейшей степени. А уж маркизе — то и подавно. И что все знают какая добрая душа эта маркиза и что вообще все в ней души не чают.
— Вот видите? — Алексей с левой пробил мужчине в челюсть, и тот задумавшись о вечности и выпустив верёвку из рук, рухнул с высоты третьего этажа на брусчатку с влажным хрустом. — Чуткость и доброта, могут пробудить добрые чувства даже в самой пропащей душе. Важно найти подход. — Он высунулся наружу, и убедившись, что никто больше не лезет, закрыл окно.
Маркиза оказалась прекрасной собеседницей, и уже через полчаса они разговаривали словно старые приятели. Точнее говорила в основном маркиза, а Алексей вставлял по мере необходимости междометия, восхищённые возгласы, и горестные вздохи. В искусстве беседы с дамой, в общем нет ничьего сложного, если вы понимаете, что говорить необязательно. Алексей всё время ходил вдоль ряда окон, следя за обстановкой на улице и за тем, чтобы не повторили попытку проникнуть с крыши, а иногда по просьбе маркизы поворачивался, чтобы оценить наряд, или аксессуар.
Бежала женщина в спешке, поэтому весь её гардероб остался там во дворце Хорна. И этого маркиза не могла простить королю более всего. Но к счастью, торговый дом Нигур, открыл свой филиал и здесь в Биларге, поэтому было решено немного пополнить гардероб. Ну совсем чуть — чуть. Платьем для утреннего тонга, платьем для визитов, платьем для верховой езды, и платьем для официальных визитов. Ну и по мелочи там сумочками, шляпками, совсем простенькими украшениями, и ещё многим другим. Ну в самом деле не сидеть же ей все три дня взаперти в каюте дирижабля? А после, по прилёту в столицу? Опять ждать, когда пошьют самое необходимое?
Через каких-то три часа, когда маркиза примеряла очередной костюм, вошёл Тегол, и обрадовал сообщением, что ему удалось купить апартаменты первого класса для них с маркизой, и смежные комнаты для Алексея с Олвином, пристроить карету на борт грузового судна которое доставит её в столицу через неделю, и смог отправить сообщение в Министерство Охраны Короны, чтобы они выслали навстречу пассажирскому кораблю военный шлюп.
Бури Кигол душегубом не был. Он решал вопросы. Да, иногда по ходу решения вопросов приходилось кое-с кем попрощаться отправив того к богам, но это были такие мелочи, что и упоминать-то их не стоило.
