– Завтра покажешь мне и Матафону.
Тут смеяться не стали. Матафон – мастер на все руки, Малек – всему голова. Вполне может что-нибудь у них получиться.
Никита назначил часовых, определил время смены постов и приказал всем спать. Первое условие Бонифация (насчет инициативы) мы уже нарушили, так что хоть на дисциплине отыграемся.
Спали мы плохо. Тревожно было. Задремывали. Но как только вдруг затихали цикады и лягушки, все сразу просыпались – кто их спугнул? Не коварный ли ночной враг?
Бонифаций, когда вернулся от Атакова, деловито повесил на стену дряхлое двуствольное ружье вместе с табличкой «Руками не трогать». Кто-то в удобный момент дописал: «Ружье отравлено». Что ж, в трудной ситуации лучше веселиться, чем унывать…
Утром, как только Атаков покинул пределы своей конторы, мы с Мальком забрались в кладовку. Выкатили пулемет в коридор, на свет. Мальков внимательно его изучил.
– Так… – он ворчал себе под нос. – Здесь трещотка с пружиной – имитирует звук выстрелов. Так… здесь красная лампочка от батарейки имитирует вспышку выстрелов. Работают синхронно. Димон, сбегай, возьми у кого-нибудь из ребят пару пальчиковых батареек.
– А зачем?
– Пулемет проверить.
– Понял, – соврал я. Рядом с Мальком каждому хотелось казаться умным.
– И Матафона приведи.
Легко. У Матафона наверняка и батарейки найдутся. И он свой знаменитый ножик захватит, в котором весь набор инструментов содержится.
Я сбегал в сад, доложил Никите, что в наше распоряжение требуется боец Матафон, получил «добро» и притащил Матафона в контору.
Малек и Матафон занялись пулеметом. Я стоял, как ненужный, в стороне, а они мне напоминали двух знаменитых хирургов, которые разложили на столе неживые останки и деловито, совершенно никому не понятно, перекидываются контрольными фразами: как его оживить, чтобы он сплясал на столе зажигательный танец. Вот образец их переговоров:
– Видишь, на крыльях трещотки контакты?
– Это понятно. Чтобы вспышки в стволе совпадали с треском выстрела. Надо их зачистить.
– Как думаешь, что-нибудь подберем? – Кивок в мою сторону: – Если Димон с машиной договорится и денег достанет.
– Паяльник еще нужен.
– Это потом. Пока просто прикрутим, главное, чтобы схема работала. Боюсь, лампочке уже сто лет.
– Фиг с ней. Нам не лампочка нужна. У тебя готово?
– Щас, заведу машинку.
Мальков, прижимая ладонью кожух, стал крутить какую-то ручку сбоку от него. Слышался от этого треск, сначала быстрый и легкий, а потом – все реже и труднее.
– Не перекрути, – сказал Матафон. – Пружина старая, лопнет еще.
– Готово, – Малек развернул пулемет вдоль коридора, лег на пол и взялся за рукоятки. – Димон, отойди, а то еще срежем тебя очередью. – Матафон хихикнул.
Я на всякий случай отошел в сторонку – кто знает, что они там, наши «высоколобые», придумали.
Матафон поднял руку и начал отсчет:
– Три, два, один! Огонь!
Лежащий за пулеметом Мальков нажал на гашетку. И что? Раздался дробный треск вроде пулеметной очереди, а на кончике ствола замигал, дрожа, красный огонек.
– Нормально, – сказал Матафон.
– Смешно, – сказал я. – Вашим пулеметом даже кур не разогнать.
«Голова» и «руки» переглянулись, усмехнулись и ничего не сказали. Повозились еще с пулеметом, обменялись чем-то непонятным, опять посмотрели на меня. С каким-то сомнением.
– Ты говори, – сказал Мальку Матафон.
– Димон, ты можешь нас отвезти в поселок? Нам нужно кое-что купить.
– Сникерсы, колу? – спросил я с юмором.
– Патроны и мины. – Они это сказали так серьезно, что я за них даже немного испугался.
– Ладно, – согласился я. – Бидарку возьмем.
Бидарка – это такая легкая повозка, похожая немного на легендарную тачанку. В нее можно запрячь и одну лошадь, и тройку. На тройку я не рассчитывал, а на Голубка, который ко мне очень привык из-за сахара, надежда была.
После этого разговора Малек и Матафон нахально уселись в кабинете Атакова, взяли из ящика его стола лист бумаги и что-то начали на нем рисовать. При этом спорили, толкались, смеялись и хмурились.
– А ты что стоишь? – спросили они меня. – Иди за деньгами и запрягай кобылу.
– Жеребца, – сказал я. – А будете выпендриваться – пешком пойдете. В дальнюю даль.
