Мистивир взъерошил ей волосы, отчего девушка взглядом метнула гневную молнию — я их для этого только что мыла, перепутаются, потом не расчешешь — и рассмеялся.
— Ну, это очень просто. Основой сегодняшнего языка Империи была одна из поздних форм русского, ты знаешь. Язык космофлота. Но вторая столица империи — Диана, и большая часть одичавших миров говорила на интерлингве, поэтому оттуда тоже пришло немало слов. Моё имя как раз из интерлингвы. В столичном секторе до сих пор чаще встречаются имена из русского, ближе к окраинам распространены из интерлингвы.
— Значит, ты с окраины? Никаких там супер-мегаполисов, а поле-речка-лес? И тебе здешний мир тоже родину напоминает?
— Скорее наоборот, — фыркнул Мистивир. — Я родился на одном из миров, переделанных ещё до изобретения петли времени. Там богатые запасы тяжёлых металлов и редких соединений, причём с очень высокой концентрацией. Моя родная система — это сплошные шахты на планете и в космосе. Её очень торопились освоить, и в итоге случилась экологическая катастрофа. Океаны полны разнообразной мутировавшей жизни, зато суша — пустыня, если не считать искусственной зелени в городках и на гидропонных фермах. Планета заодно обеспечивает продовольствием всю систему. А ещё запах.
Мистивир скривился от воспоминаний.
— Вонючий. Он пропитывает и человека, и одежду. То есть, пока ты живёшь внизу, обоняние приспосабливается, ты его не ощущаешь вообще. Но стоит чужаку оказаться рядом с тобой на какой-нибудь станции, как он невольно начинает морщиться. Поэтому живущие на орбитальных обогатительных заводах и на космических шахтах к планетникам относятся свысока. Я свою жизнь ненавидел, я рвался улететь. Сначала добился того, что получил в школе на выпускных экзаменах высший балл по городу и право на стипендию в планетарном университете. Начал учиться на врача и параллельно на техника по обслуживанию кислородного оборудования.
Мистивир перехватил удивлённый взгляд Лены и пояснил:
— Это только кажется, что инженером на орбитальный завод проще попасть. Так думают все, и конкуренция большая. А вот хороших врачей, заодно способных работать с жизнеобеспечивающим оборудованием, мало. На небольших шахтах такие на вес золота. Уже во время практики у меня открылся талант эспера. Обычно он передаётся по наследству, но иногда ген просыпается и просто так. Так я и попал в один из университетов столичного сектора, где готовили Мастеров искажения. К Юриусу.
— Тоже старался быть первым, получил место в столице, — хихикнула Лена. — Надменный, заносчивый, честолюбивый, не ищущий от жизни ничего, корме богатства, славы и высокого положения. Так про тебя Юриус говорил?
Мистивир нагнулся, поцеловал девушку и весело ответил:
— Чувствую, мне эта его характеристика долго икаться будет. Но ты права. Я и в училище таким же был. И в первый год службы. Пока… В общем, я увидел себя со стороны. Если без секретных подробностей — мы тогда спасали лайнер, набитый золотой молодёжью и попавший к нереям. А потом давили базу нереев в глубине нашего пространства: узнали координаты, куда должны были перегнать лайнер. Нереи — большие любители человечины, она у них как деликатес идёт. Причём искусственно выращивать мясо им не подходит, только естественные организмы. До сих пор, когда могут, промышляют грабежом и скупают пленников у пиратов. Потому-то мы с нереями фактически в состоянии вечной нескончаемой войны.
— Фу, — скривилась Лена. — Ты про это вспомнил специально к ужину?
— Ага. Мне больше достанется, если откажешься.
— Щас! Не дождёшься. Скорее у тебя порцию отберу.
— Договорились. Так вот, о чём я? Легион — это армейская элита, лучшие. Вот я и сообразил, как выгляжу в глазах сослуживцев. Ладно, — Мистивир аккуратно усадил девушку, встал и снял котелок с костра. — Суп готов, а нам завтра надо пройти минимум километров тридцать. Так что ужинаем — и спать.
* * *
Лена по прошлому своему опыту турпоходов с приятелями опасалась, что идти им недели полторы самое меньшее. Но в здешнем лесу не встречалось ни серьёзных буреломов, ни широких рек или крупных оврагов. Как в обычном туристическом регионе, не раз попадались тропы, явно протоптанные человеком. Так что утром шестого дня Мистивир, прикинув по компасу-навигатору, где они находятся, сообщил, что до шоссе, где наверняка ездит транспорт, осталось не больше одного перехода.
