Разум тут же начал себя убеждать: не паникуй, если ты жива, то и остальные целы. Когда они поднимались с «Комсомольской», Лена стояла намного выше подруг, и вспышка взрыва была прямо перед ней. А здесь, наверное, Склифосовского? Или куда там обычно возят раненых при терактах? Сейчас придёт врач… Девушка села, растерянно осмотрелась, стараясь заметить камеру наблюдения. Не могли же её оставить совсем без присмотра? Провела ладонью по койке. Ткань простыни напоминала на ощупь шелк. Поднялась на ноги, придерживаясь за стену.
— Ой…
Тут Лена заметила свою наготу, схватила покрывало и попыталась прикрыться. Тело отозвалось слабостью. От резкого движения потемнело в глазах, пришлось сесть обратно на кровать. По оставшейся с детства привычке Лена попытался успокоиться, теребя свои волосы. Пальцы хватанули пустоту. Почувствовав, как тело заледенело от страха, девушка провела ладонью по голове… Череп был идеально гладко выбрит. Всё произошедшее не сон! После взрыва она и впрямь попала к тем самым людям-волкам. Все унизительные медицинские процедуры, которые с ней делали и для которых обрили и на голове, и в прочих местах — тоже были. Где она?
Следующие две недели Лена рыдала, кричала, билась в истерике. Ответа не было, никто из персонала не заглядывал. Лишь три раза в день через окошко подавали еду, через него же выдавали свежую одежду — что-то вроде халата и бельё из неизвестного материала. Да ещё, как обезьяну, дрессировали образовательными программами по языку. Сделаешь задание — получишь десерт, откажешься заниматься — лишишься обеда. В остальном про девушку будто забыли. Разве что, если она слишком уж громко истерила, в палату въезжала непонятная конструкция, похожая на стального паука, и делала укол, от которого хотелось спать, а мысли становились безразличными, вялыми и тягучими.
Распихивая окружающих, Лена почти бежала к остановке монорельса. Проигнорировала заинтересованные взгляды: в центре реабилитации фигурка выправилась, стала не хуже моделей на обложке глянцевых журналов, которые она выписывала в родном времени. И даже самым дешёвым платьем аляповато-розовой расцветки не испортишь. Волосы благодаря современным технологиям тоже отрасли обратно в толстую косу благородного оттенка золотой пшеницы. Среди тех, кто выбрал жизнь на космических станциях, такой цвет — редкость. С грустной усмешкой Лена подумала, что в первые дни мохнатые, всё время напоминавшие ей собак вольфары или похожие на ярко-красных людей с рожками фламины у неё тоже вызывали благоговейную оторопь. Как и остальные инопланетяне.
Прошло всего четыре месяца, как её выпустили из Центра реабилитации, а она уже не глядя пихает всех локтями в бок. Будто и не в космосе, а в родном московскому метро в час пик. И плевать, что заинтересованные взгляды на неё бросали до сих пор. Главное — успеть на работу: и так жалованье мизерное, каждый штраф за опоздание чувствительно бил по карману. Уволиться же из кафе не получалось. Как оказалось, и в будущем социальные службы остались халтурщиками. Выпихнули человека из реабилитационного центра, поставили галочку «на время вторичной адаптации работой обеспечена»… и забыли. Какое им дело, что навязанный контракт превратил девушку фактически в рабыню хозяина заведения на год, а то и на два? До тех пор, пока она не получит в паспорт отметку, что период «вторичной адаптации» закончен.
Стоило Лене покинуть спальный кластер дешёвого жилья и выйти в общий коридор, как станция оглушила и ослепила рекламой, грохотом линии монорельса, гулом тысяч спешивших по своим делам людей и нелюдей. Сколько в прошлой жизни Лена перечитала фантастики, кажется, детально всё себе представляла, но воочию реальность оказалось куда ошеломительней. Огромная, что по площади, что по объёму, станция была настоящим мегаполисом на орбите красного карлика. База Легиона плюс крупный торговый перекрёсток Империи людей и звёздных государств нелюдей… Эдакий Новый Вавилон, где девушка казалась самой себе если не песчинкой, то муравьём точно. Радовало одно: на станции было предельно просто ориентироваться. Сплошные перпендикуляры, как внутри горизонтальных уровней, так и по вертикали. Сквозные лифты и одинаковые по назначению кварталы — если, конечно, можно приравнивать комнаты-пеналы бюджетного жилья нижних уровней и фешенебельные гостиницы туристических ярусов.
