— Подросли, подросли, — заверил некровный дед и уставился на меня. — А ты, чужой, как зовешься?
— Ты, дед, слова выбирай, — прежде чем я успел что-то сказать, заявил Боцман. — Это старший мой. А зовут его Господин Ужаса.
— Ишь ты! — Не сказал бы, что дед особо испугался. — Этих, что ли, прислужник? — Дед мотнул головой в сторону реки. Вернее, туда, где украшал пейзаж опустошенный городок Маххаим. — То-то одежка на тебе…
Я жестом остановил Боцмана, намеревавшегося пояснить, кто чей прислужник. Мне лишней славы не надо. Всему свое время.
Говорков появился, когда пир, вернее, попойка была в самом разгаре. Присел со мной рядом (на него не обратили внимания: народу во дворе было уже человек пятьдесят — полпоселка собралось), сообщил, что все благополучно. Девушек он пристроил в дом к своему бывшему хозяину. Пояснил: тот — человек честный и рабовладельцем себя проявил вполне гуманным. Кроме того, у него имелись неплохие связи (родственные) со странствующими торговцами, так что в случае чего женщин могли доставить куда понадобится. За вознаграждение, естественно.
— Судя по твоей беспечности, с Маххаим ты разобрался, — предположил Говорков.
— Угадал, — я сунул учителю в руку завернутую в листья порцию местного шашлыка. — Угощайся.
— С удовольствием. Можно вопрос: как ты-то здесь оказался?
— Вот тот громила привел, — я кивнул в сторону Боцмана. — Знаешь его?
Говорков мотнул головой.
— Вот его знаю, — он показал на «некровного дедушку», который, восседая на чем-то вроде табурета, «дирижировал» пиршеством. — Богач местный. Очень авторитетная персона. Очень. Видел даже разок, на рынке, как он с Маххаим разговаривал. Вполне уверенно. А вот мой бабай о нем — с опаской. Я с полунамеков могу предположить, что прошлое у старикана разбойничье. Но мясо — отменное, — признал Говорков, работая челюстями. — Умеют здесь пользоваться маринадом. Еще бы вина хорошего… Или пива.
— Забудь, — посоветовал я. — Здешние земледелия не знают.
— Мы знали, — вздохнул бывший учитель. — Только-только подходящие культуры подобрали… Еще годика два — и был бы у нас злак не хуже ржи. Эх, сейчас бы хлебушка черного кусочек…
Печальные мечты, однако, не мешали Михал Михалычу потреблять и мясо, и охаянную пальмовую бражку.
— Я с девушками нашими поговорил, — сказал он погодя. — О жизни их у Маххаим…
— И?..
— Да ничего. При Маххаим они — с самого дня нападения. Почему именно они — неведомо, но первоначально было их девять. Куда девались остальные, неведомо.
— Полагаю, их скушали, — мрачно заметил я. — Видел останки…
— Не факт, — возразил Миша. — Девушки говорят: одну из мамочек увезли куда-то на ящере.
— Обед с доставкой на дом?
Говорков пожал плечами:
— Они вообще мало что видели. Держали их взаперти. Кормили хорошо. Время от времени их пользовали черные. Детки у них у всех, как ты успел, наверное, заметить, — смугленькие.
— Да я, честно говоря, и внимания не обратил. А что Маххаим? Не интересовались ими? В этом плане?
— Абсолютно. Маша вроде разок видела, как они трахаются между собой.
— Гомики, что ли?
Единственный досконально исследованный мною оборотень был скорее мужского пола, чем женского. Остальные вроде тоже.
— Может быть. А может, они просто играли. А может, они гермафродиты. Пол ведь легче сменить, чем из человека в зверя превратиться.
— Не знаю, не пробовал. Но идея любопытная.
Бесцеремонно отпихнув Мишу, ко мне подсел Боцман.
— Полегче, — предупредил я. — Это мой брат.
— Понял. Слышь, старший, давай возьмем у деда пару повозок с упряжными? Добычу сложить.
— Давай, — согласился я.
— Не против, если я ему немного железа дам? Можно бы за так взять, но нехорошо выйдет. Он ведь мне не чужой.
— Дай, конечно. Вообще, поступай, как считаешь правильным.
— Ага! — Боцман явно обрадовался.
Я потянулся к мешочку — отсыпать чешуек, но Боцман, не дожидаясь, отбыл. Зачем спрашивал?
— Деньги у него есть, — пояснил более ориентирующийся в местных взаимоотношениях Говорков. — Но, насколько я понимаю, старший распоряжается всеми средствами. В том числе и личными.
Неплохой вариант, подумал я. Для старшего.
— Какие дальнейшие планы, Володя?
