А нехороший человек всё давил и давил. Ему, в отличие от меня, похоже, очень нравился этот процесс. Я чувствовал его торжество. И, что обидно, был практически бессилен что-то изменить. В глазах темнело, давление нарастало. Выбор мой был невелик и состоял из двух вариантов: что лопнет раньше — сердце или голова.
Лопнула голова. В самом прямом смысле этого слова. С громким треском и разбрызгавшимся во все стороны серым веществом.
К счастью, это была не моя голова.
Мишка пыхтел так, будто промчался галопом километров двадцать. Он не так чувствителен, как мы с Лакомкой («туповат», как недавно охарактеризовала его моя кошечка), но и ему пришлось нелегко. И все-таки он кое-что сумел. Немного. Один раз махнуть лапой. Слабенько. Пудов на тридцать-сорок махнул. Однако — хватило.
Я мешком осел на колючую травку. «Выброс» умирающего суперэмпата хлобыстнул по моему измученному сознанию как тысячевольтный разряд.
Лакомке пришлось еще хуже.
«Туповатый» Мишка стоял, покачиваясь. Громко сопел.
Одно утешение: ментальный удар прошелся не только по моей команде. Бородатые «кулу» осыпались, как куклы. Группа силовой поддержки нехорошего человека устояла примерно на треть. Причем только потому, что эта треть вовремя уперлась копьями в землю.
Немая сцена продолжалась минуты три.
Потом Лакомка (она, как всегда, оклемалась первой) кое-как восстала на четыре конечности, проковыляла метров десять и испустила низкий и очень неприятный рык. Тем, кто его слышал, казалось, что рык этот исходит не из глотки модифицированной пантеры, а прямо из-под земли. Причем сразу со всех сторон. Но бежать всё равно надо.
И они побежали. Побросав копья и прочее оружие, на заплетающихся ногах, спотыкаясь и падая… И поразительно быстро — для людей в таком состоянии.
Поле боя осталось за нами. В качестве трофея нам досталась груда брошенного оружия. И труп суперэмпата, считай, без головы. И еще кое-что невещественное — лично для меня. Хотя в тот момент я не обратил внимания на обострившиеся чувства, приписав это адреналиновой горячке схватки.
Я подошел к Мишке и ткнулся головой в спутанную шерсть на выпуклом медвежьем лбу. Поблагодарил.
Мишка в ответ лизнул меня в щеку и чуть оскалился. Мол, пустяки, дело житейское. Скушали и забыли. Мишка — друг. Настоящий. Ни один пес так не может. Собака — животное стайное, а медведь, что серый, что белый, — одиночка. Потому, если он с тобой, значит, либо он переступил через свою природу, либо ты стал как будто частью его самого. Так же, как и моя кошечка, которая сейчас буквально изнывала от чувства вины. Даже подойти не решалась.
Потому я подошел к ней сам. Приласкал. Извинился, что не сумел ее поддержать (я же старший), узнал, что меня очень любят. А этот… этот… Он был такой огромный, такой страшный…
Но Лакомке уже полегчало. Настолько, что она проявила инициативу: пресекла попытку лидера «кулу» дать деру. Правильно. Они мне еще пригодятся.
Разобравшись со зверушками, я подошел к Ванде. Юная (вернее, омоложенная) красавица разлеглась на травке в очень соблазнительной позе. Стройные ножки раскинуты в стороны, юбка-передник задрана до пупка, грудки вздымаются, алый ротик приоткрыт…
Мне тут же захотелось ее… Обычное дело. Естественная реакция организма после драки, если ему, организму, в этой драке не очень досталось.
По животу девушки крался большой рыжий муравей. Загорелый животик подрагивал — щекотно. Но глаза были зажмурены. Они открылись, когда я смахнул муравья.
В глубокой синеве ее чудесных глаз плескались страх и безнадега. Когда Ванда узнала меня (не сразу), подбородок ее мелко задрожал…
Ни слова не говоря, я подхватил ее на руки (мимоходом отметив, что мои руки тоже дрожат) и унес вниз, на речной песочек, где быстренько избавил ее и себя от местных тряпок и взялся за дело со всем пылом кипящего в крови адреналинового коктейля и юношеской гиперсексуальности.
Когда я помог Ванде подняться, коленки ее дрожали и подгибались. Но совсем не так, как час назад. Психическое состояние девушки можно было считать вполне удовлетворительным. Правда, ее несколько смутило, когда обнаружилось, что за процессом психологической разгрузки внимательно наблюдали все наши спутники.
