— Договоримся, — пообещал я. Хотя склонен был считать, что Ванда права.
— У меня только две осталось! — закричал я.
— Пусть будет две! — согласился чернобородый. — Бросай сюда! Я поймаю!
— Не долетит! — закричал я.
Расстояние было небольшим, но чернобородый тоже засомневался. Упадет чешуйка — потом не отыщешь.
Он отдал команду, и один из его бойцов метнул конец с крюком. Крюк зацепился за борт лодки. Поднатужившись, боец подтянул лодку к площадке. Пропасть между лодкой и твердой землей сократилась метров до трех.
— Бросай! — потребовал чернобородый лидер.
— Ага! — Я встал одной ногой на борт… — Ванда, держись покрепче, — велел я по-русски. И прыгнул.
Весу во мне — за сотню кило. Это больше, чем вес лодки, Ванды и наших пожитков вместе взятых. Третий закон Ньютона еще никто не отменял, так что риск был изрядный. Но я понадеялся на превышение (край лодки был примерно в полутора метрах над поверхностью площади) и на то, что парень с «кошкой» стоит крепко.
Я приземлился на самый край площадки. Удачно. А поскольку действие на любой из Земель по-прежнему равно противодействию, то отброшенная назад моим толчком лодка сдернула с обрыва парня с крюком.
Впрочем, парнишка оказался цепким: повис на своем двенадцатиметровом поводке. Что ж, если у него не оторвется рука или (что более вероятно) не вывернется из борта крюк, у парня есть шанс.
Чернобородого атамана я свалил одним ударом. И кинулся на остальных. Двоих вырубил сразу. Ростом бородачи были повыше меня, но в весе явно уступали. Неудивительно. Мои модифицированные кости в полтора раза тяжелее, да и мышцы — плотнее и, соответственно — увесистее. А когда хорошо обученный и более тяжелый противник наносит тебе удар в челюсть, то лучшее, на что ты можешь рассчитывать, — что челюсть не сломается.
Словом, когда мои оппоненты вытащили ножи, их осталось уже двое. Парнишка, посланный снизу, удрал.
Надо признать, пользоваться ножами они умели. Будь у меня время, я бы дал им возможность поплясать, но времени не было. Перекрывая рев водопада, пронзительно завизжала Ванда — и я перешел в атаку. Перехватил атакующую руку с ножом и, предварительно сунув локтем в печень, швырнул бородача в его приятеля. Тот отпрыгнул, уворачиваясь, на миг потерял меня из виду, а я в этот миг ушел вниз, крутнулся и подсек его сразу под обе ноги. Последний бородач полетел вверх тормашками. Я на всякий случай добавил ему пяткой в живот — и бросился лодке.
Очень вовремя, потому что висящий на крюке боец уже не висел, а проворно карабкался вверх. Еще десяток секунд — и он ухватится за борт лодки. Ванда вряд ли сумела бы ему помешать. Она сжалась в комочек, вцепилась в скамью и пронзительно верещала.
У меня не было времени разбираться с системой блоков, поэтому я метнул еще один крюк и, на всякий случай перекинув трос через опорный столб подъемника, как следует потянул…
Я опоздал буквально на пару секунд.
Хорошо хоть догадался перекинуть веревку через столб…
Об этот-то столб меня и приложило. Но это всё равно было намного лучше, чем улететь в пропасть.
Тем временем моя лодка вместе с Вандой и повисшим на «хвосте» бородачом взмыла в воздух, описала красивую дугу, врезалась в верхнюю перекладину подъемника и развалилась. К счастью, не над пропастью, а над площадкой.
Ванде особенно повезло. Удар перекладины пришелся по упругому днищу лодки, и упала Ванда не на землю, а на плотный кустарник. Причем — не выпуская лодочной скамьи, которая и защитила ее от сучков и колючек.
Парень на «хвосте» тоже приземлился в кусты, но — собственной спиной. Кустам пришлось нелегко (килограммов семьдесят — с высоты третьего этажа), но спине пришлось много хуже, так что из списка опасных противников я его сразу вычеркнул.
Увидев, что Ванда самостоятельно выбирается из зарослей, я успокоился и решил глянуть, что происходит внизу.
Внизу была куча-мала. Я легко догадался, что произошло.
Высадившиеся на берег преследователи не нашли ничего лучшего, как вцепиться в страхующую от раскачивания веревку. И веревка эта, не выдержав собственного веса и этакого энтузиазма, взяла да и лопнула. А может, порвался крепеж.
