Стрела угодила прямо в выпуклый зеленый глаз. Промахнуться с тридцати шагов, даже из такого примитивного лука было бы смешно.
Ух как это не понравилось одомашненной зверушке. Ящер подпрыгнул метра на два и заревел так, что у меня заложило уши. Заревел, заметался, круша без разбора своих и чужих. В основном — своих, потому что они были ближе. Его всадник шлепнулся наземь да так и остался лежать.
Тут в бой вступил Мишка. Изловчившись, он вспрыгнул на гладкую спину динозавра, вцепился всеми двадцатью когтями и вгрызся в шею ящера. Тот сразу же опрокинулся на спину, но придавить Мишку не смог. Медведь вывернулся из-под туши, но загривка не выпустил. Зря ящер упал. Теперь он мог только сучить конечностями и бестолково лязгать полуметровыми клыками. А Мишка драл его когтями и клыками, не давая подняться. Кровища лилась ручьем. Там, где не было костяных пластинок, когти Мишки серпами вспарывали шкуру.
Кто-то из пришельцев (в храбрости не откажешь) кинулся на помощь родному животному, но тут подоспел я.
Оружие для «групповой» работы у меня было подходящее. Что-то вроде нагинаты с бронзовым наконечником я сделал еще в первые дни пребывания в поселке.
Мои противники, впрочем, тоже дрались отлично. Они были очень быстрые и очень ловкие. Копья так и мелькали. В какой-то момент я даже испугался, что переоценил свои силы.
Но помощь подоспела вовремя. Меченая Рыба и его соплеменники набросились на окруживших меня врагов с тыла. И если я очень старался не убивать, то у аборигенов на счет смертоубийства никаких табу не имелось. А когда, оставив в покое агонизирующего ящера, на поле боя явился весь перемазанный в крови Мишка, удача окончательно приняла нашу сторону. Хотя, надо отдать должное: наши враги не отступили. Бились храбро и самоотверженно. До последнего. Никто не удрал.
Как потом выяснилось, бежать им было некуда. За потерю «танка» они бы ответили собственными жизнями. Их община им не простила бы.
Так я узнал, в чем состояла ценность добытых яичек. Из них вылуплялись маленькие динозаврики. Динозаврики вылуплялись далеко не из всех яиц, и вырастить их тоже было непросто. Но если это удавалось, они превращались в больших, страшных динозавров. Туповатых, но очень привязанных к тем, кто их вырастил. Импринтинг, надо полагать.
На вопрос, почему в здешней общине нет своих динозавров, Меченая Рыба ответил, что динозавры растут долго и жить рядом с ними аниф очень опасно. Тем не менее даже за одно качественное яйцо хищного динозавра давали столько добра, что всей общине можно было лет двадцать жить припеваючи и покупать всё самое лучшее. А четыре яйца…
Имела место обычная утечка информации. Кто-то из жителей поселка сболтнул о яйцах кому-то из чужих. А тот, в свою очередь…
В первобытном мире нет электронных средств связи, но слухи распространяются быстро.
Пришельцам вспороли животы и побросали в воду: прикармливать живность. Динозавра распустили на полезные составляющие, остальное тоже отбуксировали в море.
Все аборигены были очень довольны.
Кроме Лакомки, которая опоздала к самому интересному и, конечно, обиделась, и жен тех воинов, кого убили в бою.
Впрочем, жен разобрали другие мужчины, а Лакомка не умела обижаться долго.
Однако общий совет поселка, состоящий из престарелых и умудренных мужей, решил: от яиц следует избавиться. То есть — продать. Для этого Меченая Рыба с несколькими спутниками должен отправиться вверх по реке, сообщая всем встречным-поперечным, что яйцо — всего одно. И очень старое. Так что его везут продавать в какое-то особое место, где его «всхожесть» резко повысится.
Был, конечно, определенный риск, что по пути у продавцов попытаются отнять добычу, заплатив тычком копья в брюхо. Но это — издержки. Главное — чтобы в поселок больше не являлись такие парни, что заявились поутру.
