Но вернемся к видениям Берлиоза. Как предостережение возникает перед ним видение прозрачного господина, который, «качался и влево и вправо». Жест отрицания – видение как бы говорило, нет – предупреждало: не стоит здесь сидеть, а скорее всего не только сидеть, но и вот так безапелляционно рассуждать о Духовных таинствах – уж коли не приобщен к ним. Надо поддаться страху и бежать без оглядки.
И в подтверждении фатальности предстоящего сердце Берлиоза «на мгновенье провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем».
Более чем конкретно, чтобы прислушаться и попытаться проанализировать... Но Берлиоз не поверил, не понял, что все сие значит. Он закрыл глаза, как бы отгораживаясь от видения. И все прошло, т.е. прошло видение и ощущение...
Но прошел и перекресток жизни и Берлиоз повернул на путь, ведущий его под трамвай. Этот трамвай, совершая обычный рейс, предназначался для свершения акта кармического правосудия, и, катясь по Москве, уже выискивал и высвечивал тот роковой турникет и Берлиоза рядом с ним. А Аннушка уже несла масло, чтобы «помазать» дорожку... или Берлиоза...
Но будет у Берлиоза еще одна возможность (как и последнее слово у приговоренного) для признания «необыкновенного» и для спасения. Но надо поверить Воланду. Но не поверил Берлиоз, мало того, побежал звонить в органы... Это очень в духе Библии: наказание следует не только за деяние, но и за помысел (т.е. за мысли).
И услышал от своего овеществленного видения уже не предупреждение, а наставление – как пройти к турникету, чтобы попасть «куда надо», вернее куда заслужил: «да воздастся каждому по вере его».
Вот теперь пора посмотреть, во что верит Берлиоз. Он критикует поэму поэта Бездомного, где изображен Христос, «ну совершенно живой», хотя и «очень черными красками». Берлиоз же хочет видеть в поэме не «плохого или хорошего Христа», а раскрытие темы в ключе, что последнего «вовсе не существовало на свете».
Поснов М.Э. (История Христианской Церкви) отмечает: «В последней четверти XIX в. марксисты — Энгельс и К. Каутский выступили с утверждением, что Христос не существовал, христианство явилось без Христа, оно выросло из движений римского пролетариата. По почину марксистов, некоторые ученые конца XIX и начала XX в. также стали оспаривать исторический характер личности Иисуса Христа». Целый ряд ученых, в течение долгого времени, разрабатывали мифологическую теорию происхождения Христа.
Основной аргумент теории – отсутствие упоминаний об Иисусе у нехристианских авторов I в. Н.Э. Эта теория, как уже говорилось, опиралась на марксистское учение. Но даже Энгельс, в своей критике на одного из основателей мифологической теории, написал, что тот, «как и все, кто борется с предрассудками, во многом далеко хватил через край (соч. Т. 22. С. 471).
Господствующая в СССР, в 30-е гг., идеология, требовала признавать Иисуса мифом, а не исторической личностью. В этом ключе строит свою речь и Берлиоз, подтверждая доводы ссылками на «авторитеты»: на Филона Александрийского и Иосифа Флавия, которые ни словом не упоминали о существовании Иисуса. И о том, что упоминание о казни Иисуса в «Анналах» Тацита является поддельной вставкой.
Давайте разберемся кто были эти авторитеты и как они отражали эпоху.
Поснов пишет: «Среди внебиблейских данных о лице Иисуса Христа, казалось бы, первое место должно принадлежать иудейским сообщениям — например, современников Иисуса Христа — Филона и Иосифа Флавия. Однако, здесь ждет историка полное разочарование. Знатный александрийский иудей Филон основательно отказался от всякого интереса к иерусалимским или галилейским религиозным и народным движениям и поэтому совершенно, может быть, намеренно игнорировал Иисуса Христа и Иоанна Крестителя».
Филон Александрийский, также Филон Иудейский - еврейско-эллинистический философ. Он родился, предположительно, в 25 г. до н.э., умер около 45 года нашей эры в городе Александрии - территория Египта. Принадлежал к знатнейшей еврейской семье в Александрии, связанной с династией Ирода и римскими придворными кругами.
