Так вы спросите несколько раз: «Кто я? Кто же я?», — а затем скажете: «Я абсолют, я Брахма». Но это будет не открытием, а просто глупостью.
Если вы хотите правильно применять этот способ, не нужно словесно формулировать вопрос. Не нужно вербально повторять: «Кто я?» Потому что до тех пор, пока этот вопрос будет оставаться в своем словесном выражении, до тех пор ваш ум будет посылать вам на него словесный ответ. Вам следует отбросить словесную формулировку. Должна остаться лишь чистая идея, подобная жажде, но не в формулировке «я испытываю жажду». Улавливаете разницу? Когда вы испытываете жажду, вы ее ощущаете.
А находясь в пустыне, вы ощущаете ее всем своим существом. Вы не твердите: «Мне хочется пить, мне хочется пить.» Это для вас уже не лингвистический вопрос, а насущный.
Если вопрос «Кто я?» является экзистенци-ональным, если вы не высказываете его языковыми средствами, а, наоборот, ощущение его поселяется в центре вас, тогда никакой ответ и не требуется.
Тогда ума это не касается. Ум не услышит не вербализованное и не ответит на него. А все ваши священные писания в уме. И все ваши знания тоже. И вот вы попадаете в невинное пространство.
Вы не получаете ответа. Вы получаете чувство, вы ощущаете вкус, вы чувствуете запах. И по мере вашего углубления вас будет все больше и больше наполнять ощущение бытия, бессмертия, благословения, безмолвия... неиз-реченной благодати.
И никакого ответа типа «Я есть то» или «Я есть это». Все это из священных писаний. Только ощущение из вас самого, ощущение истины о вас.
Действенность данного метода совершенна.
Один из великих мастеров этого века, Рамана Махарши, использовал для своих учеников только этот метод: «Кто я?» Но я встречал сотни его учеников, и ни один из них не постиг сути. А все из-за того, что ответ им наперед известен. «Вам известен ответ?» — спрашивал я их.
«Известен», — отвечали они.
«Но для чего же вы спрашиваете, если вам известен ответ?» — удивлялся я. — Да и нельзя спрашивать так долго. Достаточно двух-трех раз, и ответ придет. Он уже был здесь раньше, чем был задан вопрос.» Так что это просто игра ума. Играйте в нее, если вам охота. Но если вам действительно захотелось проникнуть внутрь, как подразумевал Рамана Махарши, а также пророки времен античности, то это уже не словесная жажда. Незнание себя приносит боль — это рана. Незнание себя обрекает всю жизнь на бессмысленность. Вы можете знать все; все, кроме себя; и это будет первым, что вам потребуется узнать.
Так что прекрасно, если вам удастся избежать опасности падения в вербальный вопрос. Тогда смело вперед!
Вы также задали вопрос о созерцании собственного дыхания и о том, где этим можно заниматься. Да где угодно. Дело не в том, где вы за ним наблюдаете, а в том, что вы за ним наблюдаете. Акцентируется наблюдение как таковое, само это состояние. Все остальное не имеет значения. Можете созерцать собственное дыхание, сконцентрировавшись на кончике носа, через который оно входит; можете наблюдать, как оно входит; можете — как выходит; причем где угодно. Можете заняться созерцанием внутреннего движения мыслей. Главное, не растеряться перед созерцаемым, сочтя это чем-то важным... Это таковым не является. Важно только то, что вы пребываете в состоянии созерцания, что вы не забываете созерцать, что вы созерцаете... созерцаете... созерцаете.
И мало-помалу, по мере того, как созерцающий становится все более тверд, уверен, спокоен с ним происходит трансформация.
Созерцаемое исчезает. И впервые созерцающий превращается в созерцаемого, наблюдатель становится наблюдаемым. Вот вы и пришли домой.
Любимый Бхагван! Я ничего не ждал от Вас. Вы же обвели меня вокруг пальца, подарив столько прекрасного! Должен ли саньясин задавать вопросы, или все должно идти своим чередом?
Все идет своим чередом. Но саньясин всегда должен бодрствовать, чтобы не упустить свой поезд. Поезд приходит в свой черед, но вы должны быть начеку. Вокруг вас столько всего происходит. И 24 часа в сутки, в состоянии сна или бодрствования, вы должны следить за тем, что происходит. И, став бодрее духом, вы поразитесь: происходят те же самые вещи, что и раньше, но меняется их смысл, и они приобретают новое значение.
