— Извиниться? — От удивления Халанна даже подскочила с табурета. — Я — дочь владельца холда, и я ни перед кем не извинюсь! Это он должен извиниться передо мной за ту пощечину, или…
— Довольно! — оборвал ее Дженелл и повернулся к супруге. — Надо запереть ее в отдельную комнату и посадить на хлеб и воду.
Это оказалось проще сказать, чем сделать. Потребовались соединенные усилия Дженелла, Бетрис и Лорры, чтобы оттащить визжащую и брыкающуюся Халанну на третий этаж главного здания цеха, в одну из свободных гостевых комнат. Сперва Халанна отказывалась и от еды, и от питья и даже выливала воду, но вскоре жажда оказалась сильнее стремления покрасоваться. Поскольку ее тайное послание принесло результаты лишь через шесть дней, Халанна успела проголодаться и согласилась есть все, что дают, но по-прежнему отказывалась извиниться или пообещать исправиться. На любые попытки поговорить с ней она отвечала потоком оскорблений и угроз. Даже целительнице Джинии не удалось образумить своенравную девицу.
Караульный, дежуривший на восточной башне Форт-холда, заметил, что от порта к холду скачет отряд из десяти человек, все при оружии, — и поднял тревогу, переполошив и лорда Грогеллана, и весь Дом арфистов. Поскольку Грогеллан знал о тайно переданном послании, он собрал для встречи гостей своих сыновей, племянников и стражников. Получился внушительный отряд. Когда гости въехали во двор Дома, мастер Дженелл, Бетрис, Джиния, Петирон и Мерелан стояли, поджидая их, на широкой лестнице, а все ученики, подмастерья и мастера устроились так, чтобы следить за ходом событий.
Отряд Халибрана остановился. Холдеру нетрудно было догадаться, где находится его «оскорбленная» дочь, — та высунулась из окна и завопила во всю глотку.
— Отец, она опять за свое! — с отвращением произнес один из всадников. — Я совершенно уверен, что это она кого-то оскорбила.
Юноша был так похож на Халанну, что не оставалось сомнений: это ее брат. Но, кроме него, в отряде было еще несколько белокурых молодых парней, отмеченных печатью фамильного сходства.
Халибран спешился и велел сыну держать язык на привязи. Холд Халибрана не принадлежал к числу Великих, но был очень богат благодаря плодородию земли и рудникам. Зато в самом Халибране, в отличие от его дочери, не чувствовалось ни капли заносчивости. Он поднялся по лестнице и пожал руку мастеру-арфисту.
— Раз Халанна сидит под замком, значит, она опять что-то натворила и не желает извиняться — я правильно понимаю? В таком случае позвольте мне принести извинения от ее имени, — сказал он.
Окружающие с облегчением вздохнули, однако мастер Дженелл медленно покачал головой.
— Сожалею, холдер Халибран, но это ей, а не вам следует искупить свой проступок и ответить за нежелание подчиниться дисциплине цеха. Она должна усвоить урок.
Крики Халанны сделались еще пронзительнее, но гости демонстративно пропускали их мимо ушей.
— Это и моя вина, — тяжело вздохнув, произнес Халибран. — Ее мать умерла родами. Одна сестра при шести братьях — конечно, мы ее разбаловали.
Тот из братьев, который уже позволил себе высказаться, почти незаметно тряхнул головой и отвел взгляд. Еще двое очень старались сдержать смешки, но всем стало ясно, что братья, вероятно, давно уже пытались уговорить отца заняться воспитанием дочери как полагается.
— Так что же произошло, что она отправила такое послание? — поинтересовался Халибран.
Дженелл открыл было рот, приготовившись объяснять, но тут вперед шагнул Петирон.
— Должен вам сказать, холдер Халибран, что ваша дочь музыкально почти безграмотна, — твердо и отчетливо произнес он, — несмотря на то, что я всегда считал арфиста Максиланта опытным и знающим музыкантом.
— Максилант надеялся, что, быть может, наставники цеха преуспеют там, где он потерпел неудачу, — сказал Халибран беспомощно разведя руками. Обращался он при этом скорее к Дженеллу, чем к Петирону. — По своей воле я не стал бы перекладывать наши трудности на ваши плечи. — Он снова повернулся к Петирону. — И что же?
— Когда она несколько раз подряд отказалась выучить простенькую партитуру…
