- Понимаю и это! - подхватил опять-таки глубокомысленно Аггей Никитич.
- Я прошу вас, - продолжал Пилецкий, - об одном лишь: мне предстоит проезжать невдалеке усадьбы одного моего друга, Егора Егорыча Марфина, то не дозволите ли вы свернуть почтовым лошадям с большой дороги и завезти меня к нему на именины? Расстояние всего десять верст, за каковые я готов заплатить хотя бы двойные прогоны.
Аггей Никитич при этом вопросе прежде всего воскликнул:
- Вы друг Егора Егорыча и хотите заехать к нему на именины?!.
- Непременно, во что бы то ни стало! - отвечал утвердительно Мартын Степаныч.
- Почтеннейший господин Урбанович, - заговорил Аггей Никитич, - вы мне сказали такое радостное известие, что я не знаю, как вас и благодарить!.. Я тоже, если не смею себя считать другом Егора Егорыча, то прямо говорю, что он мой благодетель!.. И я, по случаю вашей просьбы, вот что-с могу сделать... Только позвольте мне посоветоваться прежде с женой!..
Проговорив это, Аггей Никитич встал и немедля ушел в свою квартиру, находившуюся в одном доме с почтовою конторою.
- Мира! - сказал он, войдя в комнату супруги своей и застав ту что-то вычисляющею на бумажке, на которой значилось: станция Вязниковская - шесть пар, станция Антипьевская - восемь пар...
Аггей Никитич, конечно, ничего этого не подметил и продолжал:
- У меня тут в конторе сидит один сосланный, Пилецкий; он едет, вообрази, Мира, к Егору Егорычу на именины! И я с ним поеду! Ведь надобно мне когда-нибудь видеться с Егором Егорычем.
- Но зачем же тебе, губернскому почтмейстеру, ехать с каким-то сосланным?! - первое, на что ударила Миропа Дмитриевна.
- Это уж мое дело!.. Он ближайший друг Егора Егорыча!.. Но я спрашиваю о том, как я должен ехать?.. Не отпуска же мне испрашивать?.. И черт его знает, когда он еще придет ко мне!..
Миропа Дмитриевна при этом не то что задумалась, а только подумала и сообразила; все служебные отношения мужа она знала и понимала в тысячу раз подробнее и точнее, чем он сам.
- Зачем тебе просить отпуска? - возразила она. - Ты явись к губернатору и доложи ему, что поедешь ревизовать уездные почтовые конторы, а там и поезжай, куда хочешь!
- Спасибо за совет! - проговорил Аггей Никитич и пошел обратно в контору.
- Но только ты непременно должен обревизовать конторы! - крикнула ему вслед Миропа Дмитриевна.
- Обревизую, что тут говорить! - отозвался Аггей Никитич.
Собственно какой-нибудь существенной пользы для службы Миропа Дмитриевна совершенно не ожидала от ревизии Аггея Никитича, но она все-таки, по некоторым своим соображениям, желала, чтобы Аггей Никитич, по крайней мере, попугал своей наружностью уездных почтмейстеров, которые, очень порядочно получая на своих должностях, губернского почтмейстера почти и знать не знали.
Возвратясь в место своего служения, Аггей Никитич сказал:
- Мартын Степаныч, вы едете к Егору Егорычу, и я тоже еду с вами... Позволите мне это?
При таком вопросе Аггея Никитича Мартын Степаныч призадумался несколько: ему помстилось, что не шпион ли это какой-нибудь, потому что так к нему навязывается; но, взглянув на открытую и простодушную физиономию Аггея Никитича, он отвергнул это предположение и отвечал:
- С великим удовольствием готов разделить с вами этот вояж.
- В какой же день и в какой час дня вы прикажете, чтобы я заехал за вами? - спросил его, почти как бы своего начальника, Аггей Никитич.
- Да я просил бы вас завтра часов в семь вечера выехать, чтобы нам не опоздать на именины; живу я у директора гимназии Ивана Петровича Артасьева, - проговорил Мартын Степаныч.
- Явлюсь! - подхватил Аггей Никитич и на другой день действительно к семи часам вечера явился.
Мартын Степаныч, с своей стороны, тоже был совсем готов к отъезду, каковой несколько замедлился тем, что Иван Петрович, прощаясь с другом своим и вообразив, что это, может быть, навсегда, расчувствовался и расплакался, как женщина, а потом, неизвестно почему, очень долго целовался с Аггеем Никитичем, с которым и знаком был весьма мало. Впрочем, целоваться со всеми было страстью этого добряка: он целовался при всяком удобном случае с подчиненными ему гимназистами, целовался со всеми своими знакомыми и даже с лицами, видавшимися с ним по делам службы.
