«Государственные мужи нашего времени, — сказал премьер-министр королевы Виктории лорд Биконсфильд (Дизраэли) 20 сентября 1876 г., — имеют дело не только с правителями, императорами, королями и министрами, но также и с тайными обществами: с этим элементом приходится считаться.
Эти общества могут свести на нет всякое политическое соглашение. У них везде есть агенты, беззастенчивые подстрекатели убийств; там, где нужно, всегда могут они устроить кровавую баню».
Парижская коммуна — дело рук масонов и связанных с ними революционных организаций. «Но нигде, — пишет Фара в своем исследовании «Масонство и его деятельность», — оно не выступает так ярко в своей обычной антихристианской и революционной работе, как во время Парижской Коммуны 1871 года. Я не буду останавливаться на работе масонства по подготовке свержения Второй Империи, на его первенствующей роли во Франко-Прусской войне, на деятельности маршала Базена, этой игрушки в руках Великого Востока, на неудачных маршах Мак-Магона, в коих такую значительную роль сыграл племянник бывшего гроссмейстера ордена лейтенант-полковника Маньян, и укажу лишь на открытые выступления масонства после крушения Второй Империи и провозглашения коммуны». «Ни один государственный строй никогда не был таким таинственным, как Третья республика, — пишет Жак Бидеген, одно время бывший секретарем ордена Великий Восток Франции. — Учреждения, служащие ей фасадом, суть лишь лживые декорации, за которыми происходят вещи, неизвестные толпе». В 1872 году в одном салоне в Стокгольме зашла однажды речь о причинах поражения французов. «Я не хотел первый подымать этого щекотливого вопроса, — сказал присутствовавший здесь русский посланник Николай Карлович Гире, — но раз об этом заговорили, то я не могу не отметить ту роль, которую играло в этой войне масонство». «Я в то время был посланником в Берне (в Швейцарии); в этом городе находилось превосходно организованное агентство, собиравшее все сведения относительно французских войск, их расположения, передвижений, боевых запасов, провианта и проч. Эти сведения исходили из французских масонских лож, которые в свою очередь получали их от французских офицеров-масонов и передавались с необычайной быстротою шифрованными депешами прусско-масонскому агентству в Берне. Я тогда основательно изучил эту колоссальную организацию и представил подробный отчет о ней своему правительству…» «Как оказывается, Франция была заранее осуждена верховным международным масонством, и никакая военная организация, никакая стратегия, никакая храбрость ее войска не могла спасти ее от поражения. Это была война слепых против зрячих…» Вот что сорок лет назад говорил русский дипломат и о чем предупреждал он свое правительство. (А. Селянинов. Тайная сила масонства, 257).
В первой же прокламации Коммуны говорится: «Мы атеисты потому, что человек не станет свободным, доколе он не изгонит Бога из своего разума… В коммуне нет места священнику, всякая религиозная организация или религиозное проявление должны быть запрещены. Расстреливаются и арестовываются как заложники главным образом лица духовного звания, среди которых парижский епископ Дарбуа, за ним следуют видные священники Сеньере, Микель, Ольмер, Оливье и др., смело можно сказать, что в течение 73 дней Коммуны не было ни одного, прошедшего без ареста или убийства священников. Одновременно с этим закрываются храмы, срываются кресты — например 31 марта крест на Пантеоне заменяется красным флагом, при неистовых криках толпы и при пушечной стрельбе — и грабеж церковных ценностей становится «вполне узаконенным действием».
В официальном журнале Коммуны 27 мая сообщается о торжественном приеме в городской ратуше депутации масонов. «Все сердца бьются в унисон», — сказано в отчете о приеме масонов. Член Коммуны масон Тирифок утверждал, что «масонство понимает Коммуну, как базу всех социальных реформ». Член Коммуны и член масонской ложи № 133 Лефрансе заявил, что он «давно увидел, что цели Коммуны те же, что и цели масонства». Член Коммуны Алике, сказал: «Парижская Коммуна на практике и в новой форме проводит то, что масонство издавна провозглашало».
