Томас поклонился Маргарите.
— Уверяю вас, я тут ни при чем, мисс Бальфур. Я как никто другой умею ладить с людьми. — Он выпрямился, поскольку стало ясно, что Маргарита не намерена протянуть ему руку для поцелуя. — Должно быть, это мой помощник, Пэтрик Дули, восстановил против себя сэра Перегрина. Пэдди хороший человек, но немного грубоват, знаете ли.
— А, мистер Дули. Это, должно быть, тот джентльмен приятной наружности, которого вы не стали представлять мне сегодня днем, поскольку были слишком заняты тем, что изображали из себя человека обходительного. Еще один ирландец, избравший Америку своим домом. Скажите, а в Дублине вообще-то остались ирландцы?
— Более чем достаточно для того, чтобы нагонять страх на вас, англичан, мисс Бальфур, — ответил Томас и повернулся к миссис Биллингз, чье смущение свидетельствовало, что она не понимает ровным счетом ничего из того, что происходит у нее под носом. — А вы, должно быть, миссис Биллингз, та леди, которой посчастливилось иметь под своей опекой самую популярную дебютантку нынешнего сезона. Позвольте сделать вам комплимент — вы прекрасно выбираете для нее наряды. Красивая упаковка играет большую роль, наполняя потенциального покупателя уверенностью, что, приобретя товар, он не зря потратит деньги.
Маргарита вонзила ногти в ладонь. Бедная Билли! Донован искусно сумел одновременно сделать комплимент ей и оскорбить ее подопечную, и миссис Биллингз пребывала в явном замешательстве, не зная, как реагировать.
— Маргарита, — наконец обратилась она к девушке, начиная обмахиваться отороченным кружевом платочком; ее обычно бледное лицо покраснело, — вы знакомы с этим джентльменом?
— Знакома, миссис Биллингз, — ответил Томас, опередив Маргариту, не успевшую справиться с изумлением, вызванным смущением Билли. — Мистер Квист, мой близкий друг, представил нас друг другу вчера вечером. Он внезапно почувствовал себя плохо и не смог остаться партнером мисс Бальфур до конца контрданса. А сегодня, как вы могли понять из нашего разговора, мы случайно встретились в конторе сэра Перегрин Тоттона, еще одного нашего общего друга.
— Ваше толкование дружеских отношений весьма необычно, мистер Донован, — вставила Маргарита, беспомощно наблюдая, как миссис Биллингз, пришедшая, судя по всему, к решению относительно того, как ей реагировать на происходящее, стала расцветать от широкой улыбки Томаса и его обворожительных манер… и его беспардонного искажения фактов. Но разве могла она винить за это миссис Биллингз, когда и сама готова была растаять, поддавшись обаянию этого человека, его притягательной мужской силе. — Но вы, кажется, просили меня потанцевать с вами. С сожалением должна сказать, что все танцы у меня расписаны. Хороший туалет сослужил свою службу, вызвав у многих потенциальных покупателей желание получше рассмотреть товар.
— Надеюсь, они не будут пытаться развернуть его, — отпарировал Томас, и в голосе его прозвучали стальные нотки и интонация собственника, хотя он продолжал добродушно улыбаться, демонстрируя ровные белые зубы. — Но почему бы вам, мисс Бальфур, не проверить? Может, вы все же отыщете какой-нибудь танец для присутствующего здесь униженного просителя? Я питаю надежду во время танца уговорить вас покататься со мной завтра и показать наиболее интересные достопримечательности вашего славного города. В конце концов, я здесь гость.
Маргарите не нужно было сверяться со своей карточкой, и она это знала. Знал это и Томас Джозеф Донован, черт бы его побрал. Оба они знали также, что она наверняка поедет кататься с ним завтра. Она не могла — да и не хотела — отклонить прямой вызов.
— По-моему, у меня нет еще партнера на ужин, если вас это устроит, мистер Донован.
— Я буду считать минуты, благословляя одновременно свою судьбу, — ответил Томас и поклонился миссис Биллингз, а потом Маргарите, которая поняла, что на сей раз должна протянуть ему руку для поцелуя, иначе следующие десять минут ей придется выслушивать очередную лекцию Билли о правилах хорошего тона.
Она почувствовала, как Томас нежно сжал ей пальцы, наклоняя голову, потом, в последний момент, повернул ее ладонь вверх и приник губами к руке в том месте, где ее длинные, заканчивающиеся выше локтя перчатки удерживались жемчужной пуговицей, оставляя небольшой участок кожи открытым.
