Фоска родила сына на загородной вилле Лоредана весной 1790 года. После того как Алессандро привез ее, она не видела мужа. Она раздумывала над тем, как он с ней поступит, и решила, что он ждет, пока она оправится от долгой болезни и родов, и тогда начнет бракоразводный процесс и вышвырнет ее отсюда.
Примерно через месяц после рождения сына Алессандро пришел в ее комнату. Она кормила младенца. После того как Руссо выступил в своих произведениях за вскармливание детей грудью, многие дворянки вспомнили об этом обычае. Некоторые из них считали это особым шиком, модой. Так поступила и Фоска в отношении сына Рафа.
Лоредан стоял у изножья кровати, пристально смотря на нее и младенца. Ее пробрала дрожь, и она крепче прижала дитя к груди. Мальчик стал хныкать.
– Возьмите ребенка. Оставьте нас, – сказал Алессандро Эмилии.
Фоска заметила в лице Эмилии страх и забеспокоилась:
– Куда вы его уносите? Зачем…
Младенец запищал, и Эмилия стала поглаживать ему спинку. Фоска тревожно смотрела, как та выходила из комнаты.
– Мы нашли для ребенка кормилицу, – сказал Алессандро.
– Но я кормлю его сама, – запротестовала Фоска, прикрывая грудь ночной сорочкой. – Вы не имеете права…
– Врач говорит, что мальчик не получает достаточно молока. Медленно прибавляет в весе. Я не хочу, – сказал после некоторого колебания Алессандро, – чтобы мой сын был больным ребенком.
Она изумленно смотрела на него. Прошла целая минута.
– Ваш… сын?! – Фоска взорвалась. – Вы в своем уме? Он мой сын. Мой и Рафа. Как вы осмелились прийти сюда и диктовать мне свои условия?
– Он мой сын, – решительно повторил Алессандро. – Все признают его таковым, коль скоро я сделаю это. Фоска покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Я вам, Алессандро, больше не жена. Я принадлежу Рафу Леопарди, и ему же принадлежит ребенок. Я разведусь с вами. Меня не интересует, что будут говорить обо мне. Я с вами жить больше не буду.
– Если вы разведетесь со мной, то никогда больше не увидите своего ребенка, – сказал Лоредан спокойно. – Теперь он мой сын.
– Вы… Вы нелепы! – задыхаясь, сказала она. – Я не могу поверить, что вы так поступите! Неужели вы думаете, что Венеция проглотит эту ложь? Думаете, будто здесь не узнают, что он сын Рафа? Узнают! Он наш ребенок, Рафаэлло и мой!
– Его назовут Паоло, в память о моем отце, – сказал Алессандро, не обращая внимания на ее гнев. – Его окрестят в следующем месяце в соборе Сан-Марко. Сам дож обещал быть его крестным отцом.
Она села в постели и отбросила покрывала.
– Вам это не удастся, – сказала она дрожащим голосом. – Я не позволю! Я скажу всему миру, что он внебрачный ребенок Рафа! Вы превратитесь в посмешище.
– Вы об этом никому не скажете. – Алессандро ни разу не повысил голос, а лишь терпеливо увещевал. – Если же говорить об обществе, то все знают, что последний год вы серьезно болели и не выходили из комнаты. Пусть они судачат, если им нравится. Пусть смеются, глумятся, строят догадки. Правды они никогда не узнают.
– Я расскажу им правду. Вы не остановите меня! Он покачал головой.
– Вы этого, Фоска, никому не скажете. Если же это сделаете, вас обвинят в распространении клеветы…
– Не клеветы, а правды!
– …или попытке публично унизить меня. Я найду десяток врачей, которые объявят вас умалишенной. Остаток жизни вы проведете на острове Сан-Серволо в сумасшедшем доме.
Из ее горла вылетел пронзительный звук – нечто среднее между смехом и рыданием.
– Сумасшедший – вы! Вас нужно поместить в дом для умалишенных, а не меня! – Она попыталась встать, но была еще слишком слаба. Она в бессилии трясущимися руками схватила простыни и свирепо глядела на него.
– Послушайте меня, Фоска, – сказал Алессандро. – Мальчик будет одним из Лореданов, моим единственным сыном, будет иметь все привилегии моего происхождения. Надеюсь, вы понимаете, как это важно для его дальнейшей жизни? А вы… вы не станете никоим образом вмешиваться в его воспитание и образование. – Тон его несколько смягчился. – Я не чудовище. Я не хочу оторвать вас от ребенка. Вы сможете видеться с ним каждый день, столько времени, сколько захотите. Но если вы попытаетесь восстановить его против меня, или рассказать ему правду о его происхождении, или повлиять тем или иным путем на образ его мышления, я запрещу вам видеться с ним.
