Раф взял Фоску под руку и провел к крошечной лестничке, ведущей на верхние этажи. Фоска инстинктивно подалась назад. Воняло гниющими отбросами, слышалась возня крыс. Ей хотелось броситься прочь от этого ужасного места и этого человека. Он был хуже простолюдина – грубый и грязный.
– Я не могу здесь больше оставаться, – сказала она. – Уже поздно. Мне нужно возвращаться. Они будут волноваться, что со мной случилось.
– Синьора боится, что большой, плохой еврей съест ее, – с легкой издевкой сказал Раф. – Идемте. Не бойтесь. Сейчас будет самое интересное.
Раф распахнул толчком дверь наверху и ввел Фоску в комнату. В камине еще не погасли несколько тлеющих углей. Он взял свечу из стоявшего на столе подсвечника, зажег ее, а от нее и несколько других. Комната озарилась теплым светом. Фоска непроизвольно открыла рот от удивления.
В отличие от Лии она сразу же осознала ценность увиденного ею. Люстра из французского хрусталя и подсвечник из прекрасного, изящно тонированного стекла со знаменитого острова Мурано в венецианской лагуне. Занавеси из великолепного бархата, стулья на тонких ножках, спинки и сиденья которых были покрыты превосходной вышивкой. Толстый восточный ковер. Изящно инкрустированный комод. Огромный позолоченный стол с крышкой из зеленого мрамора. Чудные картины на стенах.
– Как же так? – изумилась Фоска. – Снаружи…
– Еврею не пристало похваляться своим богатством, – ответил Раф. – В противном случае вы, христиане, станете дотошно интересоваться источниками его дохода.
– Но откуда у вас все эти вещи?
– Половина из палаццо вдоль Большого канала. Очень многие евреи разбогатели благодаря знати, которая закладывала собственность в оплату своих пороков – женщин, азартных игр.
Фоска кивнула в ответ. Вспомнив отца, она позволила Рафу снять с нее маску и плащ.
– Хотите еще что-нибудь увидеть?
Они прошли через уютную гостиную в уставленный книжными шкафами кабинет, который ничем не отличался от кабинета Лоредана. В углу стоял огромный глобус. На столе, расположенном перед небольшим окном, лежал ворох свитков.
Фоска наклонилась над ними и попыталась разобраться в бессмысленных для нее знаках.
– Это древнееврейские письмена, – объяснил Раф. – На таком языке читал и писал Христос. Вполне возможно, что он держал в руках именно эти свитки. Они очень древние.
– Вы умеете их читать?
– О да. Кроме того, я знаю латынь и древнегреческий. Свитки принадлежали моему деду. Он очень гордился ими. Мне, однако, не удается проводить в этой комнате столько времени, сколько бы хотелось. Евреи относятся к наукам серьезно. Многие посвящают всю жизнь чтению и толкованию библейских текстов.
Фоска безуспешно пыталась представить кого-либо из своих друзей, посвятивших жизнь изучению заумных предметов.
– Своим делом Вы занимаетесь здесь?
– Частично. Я не даю деньги взаймы, не заключаю рискованных сделок. Большей частью работаю в небольшой таверне в районе доков. Или на борту «Маги».
Фоска последовала за ним в коридор наверх по короткому маршу лестницы. Там их встретила юная девушка в белой ночной рубашке.
Раф поднял подсвечник, и Фоска хорошо разглядела ее лицо. Она была худенькой и смуглой, ее волосы спускались до плеч.
– А, Лиа. Все в порядке, я пришел. Иди ложись. Женщины посмотрели друг на друга.
– Простите, синьор Раф, – медленно сказала девушка. – Я подумала…
– Ложись в постель, Лиа, – снова сказал он, на этот раз немного резче. Она минуту колебалась, а потом исчезла, поднявшись еще на один марш.
– Ваша сестра? – спросила Фоска. – Очаровательная. Со временем станет красавицей.
– Вы думаете? – с удивлением спросил Раф. – Нет, она мне не родная сестра. Кузина из Вероны. Мы очень любим Лиу.
– Мы? Значит, у вас есть жена?
– У меня есть тетя Ребекка. Следит за хозяйством. Он провел Фоску в комнату с низким потолком, которая служила и спальней и гостиной. Комната была обставлена попроще, чем другие: кровать, высокий комод, а около двери – небольшой столик.
Внимание Фоски привлекла висевшая над кроватью большая картина – обнаженная Венера на фоне идиллического пейзажа. Она полуоперлась на гибкое оливковое дерево. Нитка жемчуга удерживала ее столь модные в Венеции золотистые волосы. Рядом с ней стоял смуглый, бородатый, в военных доспехах Марс. Одной рукой он обнимал ее за плечи, а другой ласкал ее полную грудь. Жемчужные капли молока стекали по его пальцам. У их ног устроился пухлый купидон.
