– Сомневаюсь, что ваши друзья смогут помешать мне осуществить мое намерение, – загадочно сказал он. – Вы меня боитесь, не так ли? Испытываете чувство вины?
– Ничего подобного! – возразила она. – В тот день вы заслужили осмеяния. Вы были смешны.
– Да, полагаю, есть нечто смешное и старомодное в том, что человек выплескивает наружу то, что у него накипело на душе. Но я всегда поступал и поступаю именно так. Тогда я очень злился на вас. Но теперь, синьора, это чувство испарилось, после того как я увидел вас, понял вас. Мне вас жаль. У вас пустое сердце, да и голова тоже.
– Сдаюсь! – Она широко улыбнулась. – Теперь мы квиты, синьор Еврей. Оскорбление за оскорбление? Но предупреждаю, просить прощения я не намерена.
– Равно как и я. Но я все же добьюсь отмщения. – Он привлек ее к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась, но замерла в его объятиях, никак не реагируя на поцелуй, и Раф недовольно хмыкнул, отступил, выпустив Фоску из рук.
Она осторожно вытерла пальцами губы.
– Я так и предполагала. В ухаживаниях за дамой вы столь же неуклюжи, как и в своих манерах.
Он откинулся назад, опершись на локти, и, посмотрев на нее, усмехнулся.
– Я ошибся. У вас не пустое сердце. У вас его просто нет.
– Я не выставляю его на виду, где его может похитить любой жулик, – ехидно сказала она.
– Фоска! Фоска! – Полные беспокойства голоса перекрывали шум моря.
– Вот и мои друзья. – Она поднялась и отряхнула плащ. – Ну а теперь я оставляю вас, синьор Еврей. Искренне надеюсь, что больше мы никогда не встретимся.
– Но почему же? – с невинным видом поинтересовался он. – Разве вы сердитесь на меня?
– Сержусь? Конечно же, нет. Сердилась бы я на обезьяну за то, что она не умеет танцевать гавот? В тот день в сенате я заметила, что вам не хватает воспитания. После разыгранного вами нелепого представления вы уже ничем не удивите меня.
Раф грустно поцокал языком.
– Итак, вы соскучились со мной даже до того, как узнали меня.
– Но я не хочу узнавать вас.
– Фоска! – Отправившиеся на ее поиски люди приближались к ним. – Фоска, где вы?
– Почему бы вам не провести со мной еще один раунд противоборства? – предложил Раф. – Возможно, я смогу убедить вас, что вам нечего бояться меня.
– Бояться? Вас?!
– Да, вы боитесь. Иначе вы бы так не торопились убежать.
– Что за чушь вы городите? Я ничего не боюсь, – сказала она с отвагой в голосе.
– Тогда приходите еще раз. Сюда.
– Вряд ли, – сказала она. – Они могут заподозрить…
– Тогда завтра вечером. В «Ридотто».
Она поднялась, собралась бежать, но посмотрела на него, лежавшего на траве, темного и таинственного, словно посланника самого Сатаны. За дюнами рокотало море. И вновь ее охватило странное чувство – словно они одни, совсем одни.
– Вы придете, Фоска? – подталкивал он ее к ответу, смакуя звук ее имени. – Фоска… Это имя вам не подходит. Оно означает тень, сумеречное состояние души. А вы несете свет. Ну, Фоска, позвольте же мне вновь испытать наслаждение, окутавшись вашим светом? Придете завтра вечером в «Ридотто»?
Он говорил легко, пародируя раболепный тон ее чичизбео.
– Хорошо, приду. – Ее ответ прозвучал мимолетно, подобно вздоху. Взмахнув плащом, она удалилась.
Раф откинулся и ухмыльнулся. Фоска Лоредан, жена комиссара. Она оказалась абсолютно такой, какой он се представлял, – переменчивая, беззастенчивая, полностью лишенная представления о морали.
Фоска объяснила своим друзьям, что она заснула, оказавшись в темноте и одиночестве, и что ей безумно надоела игра в прятки и она хочет немедленно вернуться в город. Они помогли ей собрать вещи. Не нашли лишь шляпу, которую ветер, по-видимому, унес в море. Пока Фоска натягивала чулки и надевала туфли, они стояли вокруг нее. Она продемонстрировала свои маленькие ножки братьям Традонико, которые стояли перед ней на коленях.
Компания вернулась к своим гондолам. Точно так же, как по их приплытии на остров, большая туча закрыла луну. На носах их лодок были укреплены фонари, по они бросали лишь слабый, пляшущий свет. В суматохе спора, как распределиться по гондолам, никто из мужчин сперва не заметил исчезновения Фоски.
