Через несколько минут он остановился как вкопанный, и вдруг резко вскинув автомат, дал несколько коротких очередей в крону странно выглядевшего, как будто притянутого к тропинке дерева.
Ответом ему был истошный вопль, и, как бы из ниоткуда, в кроне дерева появилось чудовище размером с человека, с большими круглыми глазами, грубой перепончатой кожей и жуткими шевелящимися щупальцами вокруг ротового отверстия под похожим на свиное рыло носом. Старик продолжал стрелять, и каждая пуля, попадавшая в тело кровососа, выбивала из него комок мяса и костей размером с кулак. Кровосос судорожно дернулся, и водя по воздуху слабеющей передней конечностью, очень похожей на человеческую руку, но с гипертрофированно большими и сильными пальцами, попытался второй лапой ухватиться за искореженную мутацией березку, но уже очевидно было, что жизнь покидает его. Кровь из огромных ран выливалась в такт пульсу, обливая палую листву, и когти только содрали кору, заставив деревце испуганно затрястись. Еще несколько разрывных пуль в голову превратили его морду и череп в сплошное кровавое месиво, из которого сбоку из перебитой артерии била вверх кровь, обдавая нас вонючим бордовым дождём.
Извиваясь и корчась в предсмертных судорогах, тело мутанта упало в грязь под деревом, и через несколько минут конвульсии прекратились.
Я пытался прийти в себя, пока Рыбак, хладнокровно перезарядив автомат и повесив его за спину, не спеша подошёл к трупу, и, вынув из-под плаща большой нож с широким лезвием, с мощными и, судя по виду, острыми зазубринами в верхней части, не спеша, умелыми движениями, хоть и видно было что резать мощные жилы твари ему нелегко, отделил голову кровососа от туловища и, аккуратно обрезав щупальца, представлявшие, как я понял, изрядную ценность и почти не поврежденные пулями, отбросил остатки головы в кусты.
– На всякий случай, – спокойно сказал мой опытный инструктор, а теперь и спаситель, – они, когда молодые, могут регенерировать почти девяносто процентов тканей, а без головы регенерация у него точно не пойдет, – добавил он, вытирая нож об листву и втыкая его в сырую рыхлую землю рядом с тропой. Не заботясь о туше, мы двинулись дальше через пелену моросящего осеннего дождя навстречу неизвестным опасностям.
Через несколько часов осторожного, медленного движения между аномалиями, ловушками, невесть как подмечаемыми дедом растяжками на тропе, мы вышли на поляну среди искалеченного невиданной силой леса. Лес, казалось, рос в какой-то вязкой среде, которая заставляла мутировавшие от облучения во время Выбросов деревья сплетаться друг с другом, возможно даже и срастаться. На каждой ветке, в каждой кроне мне теперь мерещился невидимый до момента атаки кровосос – эти твари умудрялись воздействовать на мозг человека, заставляя его не воспринимать их как объект, что давало эффект невидимости, помогавший им обильно питаться невнимательными и беспечными, а иногда и очень опытными, но усталыми сталкерами.
Посреди поляны светилось бирюзовым светом небольшое озерцо, лужей назвать его не поворачивался язык – такой прозрачной казалась его вода. Создавалось ощущение, что это бассейн богатого владельца виллы в Голливуде просто переместился сюда неведомым образом. Вблизи всё выглядело иначе – берега озера, подсвеченного, как объяснил мне по пути к нему Рыбак, подводной электрической аномалией, были усеяны костями животных, остатками экипировки и снаряжения, виднелись трупы людей в разных одеждах, в основном, в сталкерских костюмах, в наэлектризованном воздухе витал тошнотворно сладкий запах разложения.
Не приближаясь к кольцу трупов, Рыбак пошел в обход, оставив меня охранять подступы к аномалии – и не зря. Стоило ему отойти метров на сто в сторону, как из кустов на меня выскочила какая-то тень, и уже после, как в замедленной съемке, я увидел разинутую пасть и затянутые красноватыми плёнками глаза чернобыльской псевдособаки. Грохот выстрелов разорвал тишину – я с перепугу выстрелил в тварь дуплетом из обоих стволов, и на землю она упала уже мертвая, с дергающимися в конвульсиях мощными лапами.
