Современное секулярное мышление дробит Тору на отдельные фрагменты. Шаббат рассматривается как день не просто отдыха, а отдыха физического, когда запрещено совершать лишь ту работу, которая требует физических усилий. Но времена изменились: то, что считалось работой прежде, теперь вовсе не работа, и следовательно, запретами можно пренебречь. В древности зажигание огня требовало немалых усилий - оттого и запрет. Теперь достаточно шевельнуть пальцем, поэтому свет можно включать и в шаббат.
Однако правда заключается совсем в ином. Соблюдение шаббата относится к категории духовности; физический отдых - вещь второстепенная. На самом деле, Тора вовсе не запрещает прилагать физические усилия в субботний день. В основе запрета лежит тот факт, что зажигание огня представляет собой творческое действие. Степень физического напряжения не имеет значения. Несмотря на смену эпох и технические усовершенствования зажигание огня так и осталось творческим действием. Но светский человек воспринимает лишь физическую реальность и, рассматривая духовность сквозь эту мировоззренческую призму, понимает ее весьма ограниченно.
* * *
Итак, зная теперь, что Тора первична, мы должны спросить: "Где же Тора?" Неужели та первичная Тора, источник всех начал, которую мы сейчас обсуждаем, заключена в пергаментном свитке и ни в чем другом? Что конкретно мы имеем в виду, когда говорим о Торе как о первичной энергии вселенной?
На самом деле Тора заключена в Устном Законе - в "Тора шебеальпе". Тора живет и соприкасается с окружающим миром через Устный Закон. Причем этот Устный Закон хранится только в сердцах и умах мудрецов еврейского народа и всех изучающих его. Пока Тору изучают, она живет в нашем мире; если ее забудут, она уйдет из него.
Когда царь Янай замышлял убить мудрецов своего поколения, он спросил советника: "Если я уничтожу мудрецов, что будет с Торой - Тора май теэ алеа?" Последовал ответ: "Ее свернут и будут хранить в углу; пусть каждый, кто пожелает изучать ее, придет и изучает". Удовлетворенный этим ответом, Янай приступил к осуществлению своего плана. Но Гемара поясняет: "Это относится к Письменному Закону (Тора доступна всем в виде письменного свитка); Янаю надо было спросить иначе: "Что будет с Устным Законом?"
Устный Закон не изложен в письменных текстах. Его не может вместить ни один свиток, ни одна книга, потому что он запечатлен в сознании лишь тех, кто стремится познать его, и только в их сознании. (Понять это можно лишь на основе личного опыта. Никакими объяснениями не передашь органичную динамику постижения истины на разных уровнях сознания, которая становится лучшей наградой тем, кто отдает все свои силы изучению Торы.)
Теперь мы раскроем еще одну потрясающую истину: если Тора живет в умах и душах мудрецов, значит, именно там находится первичная, движущая энергия мира. Из этой фундаментальной идеи можно сделать вывод, что Тора Всевышнего заключена в умах мудрецов, постигших Устный Закон - "Тора шебеальпе". Она была дана нам; она уже не на небе, и мы стали партнерами Б-га в деле Творения в глубочайшем смысле этого понятия.
С этим принципом нас знакомит Гемара. В ходе дебатов по одному из практических вопросов Галахи (закона Торы) раби Иеошуа и большинство мудрецов заняли определенную позицию. Раби Элиезер придерживался иного мнения. Вопреки известному положению о приоритете мнения большинства он продолжал стоять на своем, утверждая, что если мнение меньшинства обладает очевидной и общеизвестной истиной, оно выше права большинства. И поэтому нельзя проводить голосование по данному вопросу.
В подтверждение своей правоты раби Элиезер представил, надо сказать, очень убедительное доказательство. "Если мое мнение верно, - сказал он, - его подтвердит находящееся здесь рожковое дерево". И на глазах у всех собравшихся мудрецов рожковое дерево выдернуло из земли свои корни и стало двигаться. Но мудрецы возразили: "Мы не принимаем доказательств от рожкового дерева".
Раби Элиезер вовсе не хотел повлиять на коллег демонстрацией своего духовного могущества. Он лишь представил им объективный аргумент в пользу своего мнения, поскольку ему пришлось опровергать мнение большинства; доказать свою правоту он мог лишь такими средствами, которые выходят за рамки человеческой логики.
