— Кто ты и как сюда вошел? — с негодованием спросил он, встав с кресла. — Только не вздумай меня уверять, что ты подкупил стражу! Это еще никому не удавалось!
Незнакомец усмехнулся:
— Прости, повелитель игов, Красу не нужны двери — это слишком ненадежная преграда для чародея, учившего черной магии самого Ареса. Просто я давно уже хотел встретиться с тобой, потому что… потому что тоже недолюбливаю Владигора. Не знаю, чем уж приглянулся он тебе, если ты даже отправил к нему столь важное посольство.
Казалось, Грунлаф стал ниже ростом, плечи его поникли, и он ответил тому, кто назвал себя Красой, заискивающим тоном:
— Иги воюют против других племен Бореи, вот я и подумал, что было бы полезно заручиться поддержкой Владигора…
Крас, выпростав из-под плаща худую руку, сделал пренебрежительный жест и сказал:
— Неправда! Можно обойтись и без давнего врага Бореи, а значит, и твоего врага. Не ведаешь ты, князь, что всему виною — твоя дочь, Кудруна. Она влюблена в синегорского князя и помимо твоей воли внушила тебе идею родственного союза. Ее страсть к врагу Бореи возобладала над твоей рассудительностью.
Кудруна шагнула к Красу. В ее руке блеснул кривой кинжал, который она выхватила из складок широкого платья. С перекошенным от бешенства лицом она замахнулась, намереваясь вонзить смертоносное жало в грудь чародея, но неизвестно откуда взявшаяся полупрозрачная паутина десятками, сотнями нитей в считанные мгновения опутала ее, насмерть перепугав, и вот уже она стояла перед Красом спеленутая и беспомощная, будто червь-шелкопряд в своем коконе.
Грунлаф и Хормут в страхе смотрели то на княжну, то на чародея. Наконец отец не выдержал и взмолился:
— Чародей, прошу тебя, освободи ее! Дочь задохнется…
Крас победно улыбнулся, и паутина, упав к ногам Кудруны вместе с кинжалом, превратилась в кучу червей, которые, извиваясь, тотчас исчезли в щелях пола.
— Девушка, — сказал Крас, — твое оружие — красота, а не кинжал. Кинжалами пусть орудуют мужчины, а ты приобретешь гораздо больше, если опутаешь любимого тобой человека сетью, совсем как я опутал тебя. Ведь удалось же тебе тайно повлиять на отца? Не надо этого стыдиться, но следует поступать так, чтобы твои собственные интересы совпадали с интересами отцовскими. Итак, ты любишь Владигора?
— Да, — покорно, словно и не размахивала она только что кинжалом, ответила Кудруна. — Но только он меня не любит…
— Полюбит, дитя мое, полюбит! — успокоил ее, прохаживаясь по горнице, чародей. — Теперь же я обращусь к славному Грунлафу: князь, Хормут не лгал, когда говорил тебе о новом оружии Владигора. Синегорец узнал о нем в книгах моего врага Белуна, повествующих о будущем. Мне, признаюсь, подвластно прошлое. Порой мне кажется, что я вечен и никогда не умру. Но ближе к делу: я хочу подарить Кудруне Владигора, а тебе, Грунлаф, союзника вместе с новым оружием. Пусть крепнет твоя держава назло соседям. Вы опутаете Владигора сетями моих чар и тем самым очень сильно огорчите моего врага Белуна. Хе-хе, у меня с ним старые счеты…
— Но как же тебе удастся добиться согласия Владигора на брак с Кудруной? — недоумевал Грунлаф.
— Ни о чем не беспокойся. Отправь меня послом в Ладор. Конечно, я явлюсь туда не с лысой головой и без бровей, а благообразным старцем. И захвачу с собой одну вещицу, которая мне заменит слова, способные описать прелести Кудруны. — Повернувшись к девушке, Крас с суровым видом спросил: — Дева, ты готова дать мне немного своей крови?
Кудруна вспыхнула:
— Ради того, чтобы стать супругой Владигора? О да!..
— Вот и прекрасно. — Крас, взяв чашу со стола, подошел к девушке.
Он протянул княжне руку, пристально глядя ей в глаза, и она послушно подала ему свою. Чародей произвел какие-то манипуляции над запястьем девушки, и тотчас брызнула кровь, струйкой побежавшая в чашу. Кудруна без страха следила за действиями чародея. Когда чаша наполнилась до краев, Крас на миг прикоснулся к ране, и вот уже только едва заметный шрам виднелся на запястье девушки.
— Но зачем тебе кровь моей дочери? — негодуя, спросил Грунлаф. — Не собираешься ли ты, колдун, принести ей какой-нибудь вред?
