Маска Черного Тюльпана - страница 36
Если он начнет оказывать внимание какой-нибудь искусительнице с холодным взглядом, это лишь доставит неудобства, только и всего. Ничего другого тут нет.
— О, Пен! — ворвался в мысли Генриетты вскрик Шарлотты. Ее большие серые глаза увеличились в три раза. — Ты не выходила на балкон с Реджи Фитцхью?
— О, Шарлотта! — передразнила Пенелопа, лукаво сверкнув глазами. — У него же десять тысяч фунтов годового дохода. Ты не можешь этого не одобрять.
— И умственные способности овоща, — сухо вставила Генриетта, позволив себе отвлечься от далеко не приятных размышлений.
Шарлотта хихикнула.
— Полагаю, все это золото наводит позолоту на данный овощ.
Пенелопа посмотрела на нее с подозрением.
— Позолоту на овощ?
— Ну, как позолотить лилию. Только это овощ.
Генриетта тряхнула головой, избавляясь от неудачных образов, и язвительно посмотрела на Пенелопу:
— Возвращаясь к нашему делу…
— Не волнуйся, Генриетта. Что самое худшее, что могло случиться?
— Бесчестье? — предположила Шарлотта.
— Брак с мистером Фитцхью, — предостерегла Генриетта.
— Ух, — только и сказала Пенелопа.
— Вот именно, — коротко откликнулась Генриетта.
Она собиралась довести высказывание до конца, когда ее отвлекли шаги в дверях. Обернувшись, Генриетта увидела объект своих недавних мыслей, с торжеством прислонившийся к косяку. Первую остановку он явно сделал на кухне — в обеих руках он держал по знаменитому имбирному печенью и по очереди от них откусывал.
— Доброе утро, леди, — объявил он с обаятельной улыбкой, лишь слегка подпорченной набитым ртом.
— Вы же знаете, Ричард здесь больше не живет, — огрызнулась Пенелопа.
Генриетта вяло махнула рукой:
— О, для Майлза это не имеет ни малейшего значения. Он просто приходит сюда…
— …чтобы поесть, — послушно закончил за нее Майлз, дожевывая и глотая последний кусок имбирного печенья.
Генриетта наклонила голову.
— Ты сегодня в хорошем настроении.
— Как может быть иначе, когда передо мной сидят три такие красивые девушки? — Майлз отвесил изысканный поклон.
Шарлотта покраснела.
Пенелопа фыркнула.
Генриетта с подозрением прищурила свои светло-карие глаза.
— Вчера вечером это звучало так: «Погуляйте, детки, я флиртую».
Сцепив руки за спиной, Майлз принялся разглядывать искусную лепнину на потолке.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— У тебя новая любовница? — закинула удочку Генриетта.
— Генриетта! — воскликнула Шарлотта.
Майлз погрозил ей пальцем и заявил:
— Считается, что ты не знаешь о подобных вещах.
Генриетта заметила, что он не стал отрицать это предположение.
— Ты хотел сказать, «о подобных женщинах»?
— О подобных отношениях, — высокомерно поправил ее Майлз.
— Именно отношения я и имела в виду, — резче, чем собиралась, сказала Генриетта.
— Все же Ричард слишком во многое тебя посвящает, — зловеще проговорил Майлз.
— Если бы ты услышал половину того, о чем шепчутся в дамских комнатах на балах, у тебя от шока завяли бы и отвалились уши.
— Может, и к лучшему, — пробормотала Пенелопа.
— Не думаю, что от такого отваливаются уши, — задумчиво вставила Шарлотта.
— У кого это отваливаются уши? — поинтересовалась леди Аппингтон, которая вошла в малую столовую, шурша изумрудными шелками.
— У Майлза, — язвительно сказала Пенелопа.
— Но только не сегодня, надеюсь. Ты поедешь с нами на бал к Мидлторпам?
— Э…
— Прекрасно. Мы заедем за тобой в эту твою отвратительную холостяцкую берлогу в десять часов. В десять часов, запомни. Не без пяти одиннадцать.
— Я никак не мог завязать галстук, — стал оправдываться Майлз.
Леди Аппингтон фыркнула, как умела только она.
— Не думайте, будто мне неизвестны все ваши трюки, молодой человек.
Генриетта подавила смешок.
Но не совсем удачно. Проницательные зеленые глаза леди Аппингтон полыхнули в сторону дочери.
— Генриетта, дорогая, думаю, сегодня вечером ты наденешь бледно-зеленый шелк. Я только что узнала — там будет Перси Понсонби…
— Мне не нравится Перси Понсонби.
— …с Мартином Фробишером.
— А Мартину Фробишеру не нравлюсь я.
— Не говори глупостей, дорогая, ты всем нравишься.
— Нет, он действительно меня не любит.
— На прошлой неделе она облила миндальным ликером его новый фрак, — объяснила Пен, весело переглянувшись с Генриеттой, и с наслаждением добавила: — Он безвозвратно испорчен.
