- Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
- Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски и поклал в смолёную бочку; взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увёз. В то самое время у зятьёв Ивана-царевича серебро почернело.
- Ах, - говорят они, - видно, беда приключилася! Орёл бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живою водой, а ворон - за мёртвою.
Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали как надобно.
Ворон брызнул мёртвою водою - тело срослось, съединилося; сокол брызнул живой водою - Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
- Ах, как я долго спал!
- Ещё бы дольше проспал, если б не мы! - отвечали зятья. - Пойдём теперь к нам в гости.
- Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну.
Приходит к ней и просит:
- Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать. Кощей сказал:
- За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живёт Баба-яга. У ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у ней и других славных кобылиц. Я у ней три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то Баба-яга дала мне одного жеребёночка.
- Как же ты через огненную реку переправился?
- А у меня есть такой платок - как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!
Марья Моревна выслушала, пересказала всё Ивану-царевичу и платок унесла да ему отдала.
Иван-царевич переправился через огненную реку и пошёл к Бабе-яге. Долго шёл он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками. Иван-царевич говорит:
- Съем-ка я одного цыплёночка.
- Не ешь, Иван-царевич! - просит заморская птица. - В некоторое время я пригожусь тебе.
Пошёл он дальше; видит в лесу улей пчёл.
- Возьму-ка я, - говорит, - сколько-нибудь медку. Пчелиная матка отзывается:
- Не тронь моего мёду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь.
Он не тронул и пошёл дальше; попадается ему навстречу львица со львёнком.
- Съем я хоть этого львёнка; есть так хочется, ажио тошно стало!
- Не тронь, Иван-царевич, - просит львица. - В некоторое время я тебе пригожусь.
- Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрёл голодный, шёл, шёл - стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.
- Здравствуй, бабушка!
- Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришёл - по своей доброй воле аль по нужде?
- Пришёл заслужить у тебя богатырского коня.
- Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если упасёшь моих кобылиц - дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся - торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился; Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься.
Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались; не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали.
Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.
Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:
- Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома. Царевич встал, воротился домой, а Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
- Зачем вы домой воротились?
- Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаз не выклевали.
- Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Переспал ночь Иван-царевич; наутро Баба-яга ему говорит:
- Смотри, царевич, если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь - быть твоей буйной головушке на шесте!
Погнал он кобылиц в поле; они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал, плакал, да и уснул.
Солнышко село за лес; прибежала львица.
- Вставай, Иван-царевич, кобылицы все собраны.