придется расстаться... например, с Мартином.
Его слова сначала будто кипятком ошпарили, а потом стужей заморозили.
- Ты, думаешь, Линда, что старый пердун, кроме своих формул и зелий ничего не видит и не
понимает? - продолжил старик. - Я все вижу. И знаю, что между вами с Мартином происходит. Пока это
не мешало делу и оставалось в рамках приличия, я не препятствовал. Но! - он воздел указательный
палец в потолок. - Первый же тест показал, что моя экономка склонна руководствоваться в делах не
логикой, но эмоциями. А это прямой путь к разорению. Я не крохобор, однако финансово зависеть от
чувств и переживаний своей экономки совершенно ненамерен. Имущество должно эффективно
эксплуатироваться. Если у меня попросят в аренду робота-садовника, что вы будете делать? - внезапно
спросил он.
Чисто машинально я начала отвечать:
- Если на указанный срок нужды в роботе нет, то посчитала бы амортизацию, выяснила средние
цены аренды на оборудование подобного класса...
- Стоп! Дальше не надо. То есть не стала бы копаться в своих чувствах: любишь этого
конкретного робота или нет, нравится заказчик или противен до дрожи, а холодно просчитала бы
возможные прибыли и убытки, нашла бы пути оптимизации рисков... то есть занялась бы тем делом, ради
которого я тебя и купил. И если ведьмы снова захотят арендовать Мартина ты... - алхимик остановился,
внимательно глядя на меня и ожидая ответа.
Признаюсь, у меня внутри все закипело. Хотелось и плакать от собственного бессилия и
придушить хозяина и бежать спасать любимого, но я сдержалась. В голове стучала набатом мысль - не
сдержусь, вредный старик тут же продаст Мартина, чтобы приучить меня к смирению. А буду брыкаться и
меня накажет. Как - не знаю. Но плохо будет всем.
С трудом сдержав слезы, я немного хрипло ответила:
- Я... я уточню не потребуется ли Мартин вам самому. Потом... потом посчитаю...
амортизацию... - тут в памяти всплыли слова ведьмы: “... не смылится и не сотрется”, - сдерживаться
стало еще труднее, но я, превозмогая страшную душевную боль, все же продолжила: - Потом постараюсь
определить минимальную цену, увеличу ее на коэффициент...
- Достаточно, - старик удовлетворенно кивнул. - Ты прошла второй тест. Но учти. Я буду
следить за тобой. От твоего поведения зависит будете ли вы вместе с твоим молодым человеком и дальше
работать у меня или распроданы в разные концы галактики без возможности увидеться когда-либо вновь.
Ты меня поняла? - я кивнула. - Хорошо поняла? - я кивнула вновь, уже более уверено.
А что тут скажешь? Алхимик кругом прав. Я могу засунуть свою баронскую гордость в... да-да,
именно туда. И не вынимать пока не стану по крайней мере свободной. И не выкуплю Мартина. А до тех
пор, следует приложить все силы на то, чтобы оставаться рядом с любимым и для этого придется ужом
изворачиваться и вешалкой прикидываться.
И я буду и изворачиваться и прикидываться! Старичок-егерь мне постоянно внушал: “Нет ни
малейшего смысла в героической и бессмысленной гибели, что бы там ни писали писаки и не болтали
болтуны. Рассказать о своих подвигах могут только выжившие. И плодами победы насладится могут тоже
только они”. Я тогда не понимала его и образ героя, не отступившего и павшего, хранился в самом
сердце, как образец для подражания. И вот сейчас я оказалась на месте этого героя. Могу не отступить
и пасть, а могу смирится - на время - выжить и победить.
Какой же путь выбрать?
Старик мне не мешал. Сидел в кресле, молчал, задумчиво теребил бороду и разглядывал потолок.
Я постаралась успокоиться и, как ни кричала и плакала моя душа, выбрала путь подчинения и
выжидания.
Алхимик, видимо, тонко почувствовал момент завершения выбора. Он шевельнулся в кресле,
кашлянул и сказал:
- Похоже, девочка, ты сделал правильный выбор. И... я рад за тебя. Искренне рад. Тебе еще не
раз придется делать выбор между гордостью и смирением. Не всегда смирение будет правильным выбором,
