Он резко обернулся. За спиной девушки, окликнувшей его, медленно закрывалась дверь.
— Ты что здесь делаешь?
Ли заволновался, в его глазах, обращенных к другу, читался немой вопрос. Мартин сглотнул.
— Спокойно, Ли! Это моя сестренка. Гелла, привет!
А Гелла замерла, как живой вопросительный знак.
— Как ты сюда попал? Тебя отпустили, что ли?
— А мы просто сбежали. Надеюсь, не настучишь на нас?
— Ты что, спятил? Конечно, нет! Где вы живете-то? Неужто в «Кристиании»?
— Нигде мы пока не пристроились, а жить я хотел дома, да только…
— Не ходи домой, мать себе другого типа нашла…
— Видел я его. Что скажешь о нем?
— Скотина он, вот что! Мне ведь тоже пришлось из дома уйти.
— Так где же ты живешь?
— А здесь, у сестренки Мортена, ее Лизой зовут. Но здесь я не могу вас устроить, там и без того тесно.
Гелла нахмурила лоб — думала, думала…
— Куда же, черт возьми, мне вас деть?
Ли нервно дернул Мартина за рукав и осторожно показал ему на улицу.
— Опять полиция, быстро уходить надо…
Мартин тотчас же втащил его в подъезд дома номер сорок восемь. Ли принялся оглядывать двор: искал лазейку, через которую можно было бы смыться. И удовлетворенно кивнул.
Гелла провела мальчиков в другой подъезд на заднем дворе. Они поднялись на первый этаж, и Гелла громко постучала в одну из дверей. Мартин хотел было нажать кнопку звонка, но Гелла больно хлопнула его по руке.
— Не тронь звонок, током ударит! — сказала она.
Дверь распахнулась, и в проеме показалась белокурая девушка. Она была в одном нижнем белье и прикрывалась полотенцем.
— Ты, верно, что-то забыла? — спросила она и только тут заметила мальчиков.
— Ребят надо выручить! — сказала Гелла и провела мальчиков в глубь квартиры. Дверь тут же закрылась за ними.
— Что случилось-то? Кто эти ребятишки?
— Они удрали из детского дома. Вот этот — братишка мой! — ответила Гелла и показала на Мартина.
В комнату вошел мужчина. Небритый, в одних кальсонах. Он громко зевнул и потянулся.
— Привет! Я слышал ваш разговор. Так, стало быть, тебя Мартином зовут? — обратился он к мальчику.
Мартин кивнул, его трясло от страха.
«Ты, может, воображал, что меня Жозефиной зовут? — сердито подумал он. — Дураки эти взрослые!»
— А что, наверно, тебе в детском доме скверно пришлось? — спросил мужчина.
— Этот дом называется «школа-интернат», — поправил его Мартин.
— Какая разница?
Мужчина вопросительно глядел на Мартина.
— Они писем не отсылали, которые я писал, — сказал Мартин.
— Как это так? Какие письма?
— А мне там велели письма домой писать, а сам я никаких писем из дома не получал, и вот он — Ли, значит, — нашел все эти письма. Директор даже не отправил их в Копенгаген.
— Скверное дело! — сказала Гелла. — Я ведь тоже послала тебе несколько писем, а однажды двадцать крон послала. Ты что ж, ни писем моих, ни денег не получил?
Мартин покачал головой.
— Что за черт, почему они не отправляли его писем? — воскликнула Лиза.
Мужчина почесал затылок.
— Должно быть, не хотели, чтобы он поддерживал тесный контакт с родными. Еще начнет тосковать по дому и разные мысли у него появятся… — ответил он.
— Гм… Не понимаю я этого. По-моему, начальство детского дома должно быть заинтересовано в таких контактах, — сказала Лиза.
— Так-то оно так, но откуда нам знать, что там за люди сидят.
Мужчина протянул Мартину руку.
— Меня зовут Тони, — сказал он. — А сейчас нам надо что-то для вас придумать. Где вы живете?
— Нигде мы еще не живем, — ответил Мартин.
Ли все это время стоял у окна и смотрел во двор. Внезапно он вздрогнул.
— Полиция! — сказал он и спрятался под подоконником.
Лиза подошла к окошку и выглянула во двор.
Там, во дворе, стоят двое полицейских. Один из них держит в руках листок бумаги: да, вот он показал на их подъезд, оба полицейских идут сюда…
— Они идут сюда, — сказала Лиза. — Как быть?
— Сейчас они войдут в подъезд, — сказал Тони ребятам, — а вы бегите в кухню, через кухонную дверь спуститесь в лавку и там подождите, пока мы за вами не придем.
— В какую еще лавку? — спросил Мартин.
— Там лавка гравера, — ответил Тони. — Скажите ему, что мы вас к нему послали, и подождите у него в задней комнате, пока не минует опасность.
