– Зачем вам это? – спросила Марта. – Зачем вам я?
– Ты моя дочь, что странного в том, что я хочу обеспечить твое будущее? – решил слукавить нер Аркон.
– Очень странно, четырнадцать лет не хотели, а тут раз и почувствовали себя отцом, – получилось грубовато, девочка это понимала, но раздражение, вызываемое всей этой ситуацией, требовало выхода. Она с трудом сдерживала свою темную сестру, которая в присутствии отца все время хотела вырваться, показать себя во всей красе и способностях. Но делать этого было нельзя, пусть лучше отец её недооценивает, легче будет сбежать, она уже твердо решила, что не будет участвовать в его планах, какими заманчивыми бы они не были.
– Я мог бы сказать, что не знал о тебе, или придумать другую, не менее трагичную историю, но это не так, – ухмыльнулся он. – На самом деле твоя бабушка четырнадцать лет назад наложила на меня проклятие, по которому у меня не может быть детей до конца моей жизни, об этом я узнал недавно. Так уж получилось, что до проклятия детьми я не обзавелся, ты у меня одна. Я не хочу, чтобы мой род угас вместе со мной, поэтому раз проклятие снять нельзя, будем его обходить. К моменту совершеннолетия я найду тебе достойного мужа, и ваш первенец мужского пола и будет моим наследником. Как видишь, я не планирую ничего страшного на твой счет. Наоборот, каждая девушка мечтает выйти замуж за богатого и влиятельного, а тебе я постараюсь найти еще и привлекательного. Мне бы не хотелось, чтобы мой наследник был некрасивым, цени мою заботу.
У Марты не было слов, она догадывалась, что встреча с отцом ни к чему хорошему не приведет, но чтобы так, сходу лишить её мечты, даже не спросив о ней. Да, все девушки мечтали бы о таком будущем, но она не все, она хочет учиться магии, она хочет помогать людям, она хочет всего добиться сама. Хочет, чтобы когда-нибудь он взглянул на неё с гордостью, а не со снисходительной обреченностью. Нет, это глупости, она не будет стараться ради его одобрения, хватит с неё бабушки, она будет стремиться стать лучшей для себя. Но вслух Марта ничего этого не сказала, сейчас она смирится, у неё будет время все обдумать и спланировать не только побег, но и дальнейшую жизнь.
– Рад, что у тебя нет возражений, – с довольным видом сказал отец. – Кстати, отныне тебя будут звать Морита нер Аркон, привыкай.
– Морита, тебя к директрисе, – в класс заглянула Дейра. – Ой, извините, ир Катени, я хотела сказать, что ира Директор вызывает к себе неру Мориту.
Я скривилась, только Дейра может так попадать впросак, теперь этот сноб Катени донесет на неё директрисе, и её опять накажут. Дейра единственная в этом гадюшнике, почему-то называемым пансионом для благородных девиц, кто мне был симпатичен. На неё не получалось обижаться или не обращать внимания, её оптимизм бил через край и даже местные задаваки из влиятельных семей её не трогали.
– Ну что ж, Морита, можешь идти, – разрешил наш учитель этикета, – но на следующем уроке я тебя спрошу по пройденной теме, соизволь подготовиться.
Было бы к чему готовиться, за два года мы изучили этикет вдоль и поперек, и сейчас на нем отдыхают даже особы далекие от интеллекта. Интересно, кто на этот раз ко мне пожаловал? К ир Адели, она же директор этого заведения, меня вызывали только, когда приезжал отец или Бефф. Уклад пансиона я не нарушала, точнее, не попадалась, так что для учителей, наставников и родителя я была примерной, скромной девушкой.
В самом начале моего здесь обучения родовитые особы пытались тыкать мне моим незаконнорожденным происхождением, делать гадости и так далее, но после нескольких нелепых случайностей с зачинщицами, как то сломанная рука, разбитый нос, от меня отстали. Нет, они, конечно, пытались приписать эти случаи мне, все-таки отец темный маг, но доказательств не нашли, а свидетелей в мою пользу было хоть отбавляй. Папаша в тот раз очень подозрительно смотрел, его вызвали в пансион с другими магами, как-никак родитель подозреваемой. Он тогда и предположил, что на меня наложено заклятие умершей матерью, с целью защитить своего ребенка от недоброжелателей, остальные маги покивали, соглашаясь, на этом и разошлись. А отец, уезжая, сказал мне: «Не зарывайся». И с тех пор я веду себя особенно осторожно, но, слава Пресветлой, желающих поиздеваться надо мной после того разбирательства поубавилось.
