– Улавливаю, – так же тяжело кивнул Доусон. – Что ни делается – все к лучшему? А если вспомнить Вольтера: «Все к лучшему в этом лучшем из миров»? Улавливаете мысль? – скопировал он Батлера, поставил локоть на стол и подпер ладонью щеку. – Так что, будем каббалистами, Алекс? Хотя… как же все это… неожиданно… как гром среди ясного неба… Неожиданно – и странно… – И он в очередной раз потянулся к бутылке.
– Пол, я вас не дотащу до отеля, – предупредил Батлер.
– Абстрагируйтесь от событий, – с хмельным смешком посоветовал Доусон. – При… приподнимитесь над ними, мы же с вами каб… каббалисты. Вы ведь меня уже дотащили, в будущем, согласно вашей каб… каббалистике.
…Пол Доусон оказался прав. Вскоре, слегка пошатываясь, он в сопровождении Батлера вышел на улицу и уселся в вызванное такси. И они поехали в отель «Чаттануга чу-чу».
– Постараемся смотреть на вещи просто, – не очень внятно выговорил Доусон, пытаясь непослушными пальцами отвинтить крышку у еще одной, прихваченной с собой, бутылки, названной по имени человека, придумавшего коньячные «звездочки». Темнокожий водитель бросал неодобрительные взгляды в зеркало над лобовым стеклом. – Вот угодили мы с вами в переплет… переживаем… голову ломаем… А что, если сейчас доедем до того перекрестка – и р-раз! Все! Финал!..
– Почему? – спросил Алекс, глядя на напрягшегося таксиста.
Доусон засмеялся, бросил неподдающуюся бутылку «Хеннесси» на сиденье.
– Потому что весь этот мир всего лишь экскременты Господа. Фекалии. И я, и вы, и Африка с Австралией, и Марс с Полярной звездой… Экс-кре-мен-ты! Мы что-то там такое исследуем, воюем, пытаемся докопаться до истины… А истина-то, вот она: Вселенная – это унитаз. Сейчас Господь сольет воду – и все для нас кончится…
Таксист, фыркнув, облегченно покрутил головой и прибавил газу.
– Пол, как вы смотрите на то, чтобы погостить у меня, в Трентоне? – спросил Батлер.
– Никак не смотрю, Алекс, – расслабленно отозвался Доусон. – У меня все плывет перед глазами, кружится…
– Это вас вода из унитазного бачка Господа кружит. Так как насчет погостить?
– Да, – размашисто кивнул Доусон, чуть не ударившись подбородком в собственную грудь. – С-согласен. Плохо мне будет одному… Хотя и с вами лучше не будет…
Устроив Доусона в том же отеле, только этажом выше (Пол тут же, не раздеваясь, упал на кровать и отрубился), Батлер заказал два билета на завтрашний авиарейс до Трентона и весь день просидел в своем номере, переключая каналы телевизора. Делать ничего не хотелось – да и нечего было делать… Мысли постоянно возвращались к Флоренс, и это были тяжелые мысли. Телевизор хоть как-то отвлекал, а под шумную телеигру с дурацкими вопросами, заставившими вспомнить рассуждения Доусона о повальной дебилизации, Батлер и вовсе задремал.
Разбудила его трель мобильника.
«Очнулся, – подумал Батлер и покосился на стол, где возвышалась изъятая у Доусона бутылка «Хеннесси». – Наверное, не может сообразить, где находится…»
Но это был не Пол Доусон. Это был братец Ник.
– Привет, Алекс, узнаешь филадельфийского изгнанника? – начал он бодрым голосом, в котором, однако, сквозила некоторая напряженность.
Такое прозвище Ник придумал себе сам, хотя никто его никуда не изгонял. Он добровольно уехал в Филадельфию попытать счастья, и попытал – только, видимо, чего-то другого; но в родительский дом, несмотря на уговоры, возвращаться не собирался.
– Узнаю, – отозвался Батлер. – Привет, Ник.
– Я утряс дела и готов тебя навестить. Как насчет завтра?
– Завтра… – повторил Батлер, нагнулся за упавшим на пол пультом и выключил звук у телевизора. – Вообще-то, я сейчас в Чаттануге.
– Ого! – сказал Ник. – Чаттануга чу-чу!
– Угадал. Именно в этом отеле.
– И надолго тебя туда занесло?
– Завтра улетаю. Так что давай послезавтра, Ник.
– Дьявол, я уже билеты купил. Теперь придется менять…
– А что ж ты раньше не позвонил? Я бы не спешил с Чаттанугой.
– Да ладно, не беда, переиграю. Тут еще вот какое дело, братишка… – Прежняя напускная бодрость исчезла из голоса Ника, и тон у него теперь был совсем другой. – Я не один хочу приехать, Алекс. Вернее, она тоже хочет…
