Я приказал положить носилки на пирс и развязать бинт. Никакого ранения не оказалось. Я был в ярости. Вид у меня, наверное, был страшный: на голове каска, несколько дней небритый, неспавший и неевший. Силы я поддерживал тогда с помощью фляги, наполненной смесью морской воды, сахара и спирта… Военнослужащие яростными криками требовали от меня расстрела полковника, в противном случае грозили расправиться со мной. При таких обстоятельствах я, как оперработник, имевший право расстрела при определенных экстремальных условиях, поставил полковника пирса, левой рукой взял его за грудь, а правой достал пистолет. И тут я увидел, что полковник мгновенно поседел. У меня что-то дрогнуло в душе. Я сказал ему, что выстрелю, но выстрелю мимо, а он пусть падает в воду, словно убитый, и там выбирается, как может. Дальнейшей его судьбы я не знаю».
* * *
Еще 11 мая советское командование питало кое-какие надежды на стабилизацию обстановки на Керченском полуострове путем восстановления целостности фронта на Турецком валу. Но днем этого же дня 22-я танковая дивизия вермахта вышла к Азовскому морю, отрезав нашим войскам пути отхода на Татарский вал. Потери в некоторых советских частях были огромны. Так, на 9 мая 1942 года 55-я танковая бригада полковника П.П. Лебеденко насчитывала 10 КВ, 1 Т-34, 20 Т-26 и 15 Т-60. После тяжелого встречного боя следующего дня в бригаде остался всего один танк. Мрачная картина была на всех участках бое-столкновений с противником.
14 мая Мехлис отправил Сталину такую телеграмму:
«Бои идут на окраине Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать противника. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной, мы опозорили страну и должны быть прокляты».
Поэт, писатель и военный корреспондент К. Симонов, друживший с Л. Мехлисом, писал:
«Мне рассказывали, что после Нерчинской катастрофы, когда Мехлис явился с докладом к Сталину, тот, не пожелав слушать его, сказал только одну фразу – «Будьте вы прокляты!» и вышел из кабинета».
Так ли это было или сей опус, рожденный после войны, был всего лишь плодом фантазии маститого писателя, сегодняшнему обывателю трудно установить. Правда была только в одном – Сталин крепко обиделся на своего выдвиженца, но ненадолго.
* * *
15 мая новый начальник Генштаба А.М. Василевский, сменивший вечером 11 мая 1942 года Б.М. Шапошникова, приказывает: «Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя». Но было уже поздно.
Ни выехавший по приказу Ставки в район расположения штаба Крымского фронта в Керчи главком Северо-Кавказского направления С.М. Буденный, ни представитель Ставки ВГК Л.3. Мехлис уже не могли положительно повлиять на развивающиеся по трагическому сценарию события.
В Крымской трагедии было безвозвратно потеряно около 250 тысяч советских солдат и командиров, что составляло 65 % всего личного состава войск фронта.
Итак, представителем Ставки ВГК в войсках Крымского фронта был Л.З. Мехлис, армейский комиссар 1-го ранга – звание равносильно генералу армии. Родился он в 1889 году в Одессе. Закончил 6 классов еврейского коммерческого училища. С 1904-го по 1911 год работал конторщиком и был домашним учителем. В период с 1907-го по 1910 год являлся членом рабочей сионистской партии «Поалей Цион». В 1918 году вступил в Компартию. Был несколько лет секретарем у Сталина. Потом учился на курсах при Коммунистической академии и в Институте красной профессуры. В 1930 году возглавил редакцию газеты «Правда». Занимал должности зампреда СНК СССР, наркома Госконтроля, замнаркома обороны и одновременно начальника Главного политического управления РККА.
По характеру он был не столько жестким, сколько жестоким и злопамятным человеком. Он постоянно конфликтовал с командующим Крымским фронтом генерал-лейтенантом Д.Т. Козловым.
Со слов генерала – военного контрразведчика Н.К. Мозгова, Петр Иванович Ивашутин рассказывал ему о нескольких неприятных встречах с Мехлисом в Крыму.
«Как армейцев, так и военных контрразведчиков возмущало то, – говорил Ивашутин, –
