В ночь на 13 июля леса севернее Приморской железной дороги заполнились глухим гулом от движущегося потока автомашин и мощных тягачей с орудиями на прицепах. В полосе маневра работали 24 инженерных батальона, чтобы в спешном порядке пропустить артиллерийский корпус через участки с разрушенными мостами и дорогами.
В штабе фронта генералы Попов и Евстигнеев еще раз выверяют расчет сил противника, его возможные усилия. Подвижному, всегда немного нервному Маркиану Михайловичу Попову тесен его кабинет. Он ходит из угла в угол, бросая вопросы разведчику, инженеру.
— У Маннергейма сейчас шесть дивизий на второй полосе... Что будет через двое суток?
— Еще одна, а может быть, и две.
— Откуда?
— Быстрее всего их можно перебросить из северной части Финляндии.
— А еще через двое суток? И перед Выборгом?
— Может сиять с Свири, если Карельский фронт не начнет наступления.
— Генерал армии Мерецков начнет. Но начнет тогда, когда мы подойдем к Выборгу. Значит, Маннергейм может и на это пойти... А зона оперативных заграждений перед Выборгом? Сколько времени потратит противник на ее создание?
— Двое суток, если получит паузу...
Начальник штаба все меряет шагами комнату, потом забирает карту, идет к Говорову.
Никогда еще с такой быстротой не развивалось наступление войск под Ленинградом, как в течение недели с 14 по 21 июня. Перенос направления главного удара и его внезапность решили все. 72-я дивизия генерала И. И. Ястребова из 109-го корпуса вместе с 1-й Краснознаменной танковой бригадой подполковника И. Б. Шпиллера прорвалась в сильнейший узел укрепленного района — Кутерселькя, дивизии 108-го корпуса пробивали брешь вдоль самого побережья залива, гвардейцы генерала Симоняка связывали штурмом узла Кивенаппа резервы Маннергейма в центре.
Весь опыт прошлых боев был вложен в штурмы мощных железобетонных дотов и командирами и солдатами. В дивизиях сформированы уже не мелкие штурмовые группы, а целые батальоны, роты, отлично владеющие приемами атаки через несколько рядов гранитных и бетонных надолб, рвов. Пять снарядов надо танку, чтобы раздробить надолбу, пехота отлично «работает» термитными шарами, «кошками» на веревках, чтобы взорвать перед собой мины, зацепить их натянутые тросы; самоходные орудия бьют по амбразурам и броневым колпакам с предельно близких дистанций, пока саперы подтаскивают взрывчатку, чтобы покончить с дотом, если гарнизон не сдается.
Появилось новое выражение — «вожаки атаки». Это коммунисты и комсомольцы — лучшие мастера ближнего боя в траншеях, дотах. Десантом на танках прорываются в глубину обороны врага отряды минеров, чтобы не допустить разрушения противником мостов и дорог. И налицо еще полное господство в воздухе нашей авиации.
На рассвете 15 июня Говоров получил донесение, что противник ночью начал отход на участке 109-го корпуса генерала Алферова, дивизии которого проломили укрепленный район в пятикилометровом треугольнике Кутерселькя, Мустамяки, Сахаюоля. Командарм Гусев отдал приказ: 1-й танковой бригаде повернуть на Приморское шоссе и отрезать весь узел Мятсякюля, где бои вели части 108-го корпуса генерала Тихонова.
Генерал Евстигнеев доложил Леониду Александровичу свое мнение: Маннергейм решил оттянуть весь 4-й армейский корпус к Выборгу для его обороны. Он хочет уплотнить там войска, а на водных рубежах Вуоксы, наоборот, растянуть их. Эти рубежи по трудности их преодоления стоят долговременных укрепленных районов.
Говоров понимал замысел Маннергейма, Поэтому он настойчиво требовал от командующего 23-й армии генерала А. И. Черепанова, начавшего наступление справа от Гусева, форсировать расширение прорыва 21-й армии, «сматывая» оборону противника в сторону Ладожского озера. Надо было быстро отсечь 3-й армейский корпус противника, действующий против 23-й армии, от мощных водных рубежей Вуоксинской системы. Но здесь опять сказалась длительная «окопная неподвижность» войск и штабов 23-й армии: они продвигались вперед медленнее отступавшего противника.
А судьба Выборга решилась на четвертые сутки после прорыва железобетонного пояса в полосе 108-го и 109-го стрелковых корпусов.
