Маршал Блюхер - страница 20

И началась суровая фронтовая жизнь. Непрерывные бои. Три атаки — и полка нет. Короткая передышка, пока подойдут новобранцы, и снова в наступление. И снова надо пробиваться сквозь столбы разрывов, по трупам товарищей к оплетенным колючей проволокой вражеским траншеям.

Рядовой Василий Блюхер отличился в затяжных упорных боях под городом Величко и был награжден Георгиевской медалью, а затем и Георгиевским крестом четвертой степени. На его погонах появилась первая лычка. А через две недели за храбрость и мужество, проявленные в рукопашной схватке на реке Стродомке, командир полка вручил Василию Блюхеру Георгиевский крест третьей степени.

Вечером земляк Семен Петров горько пошутил:

— Везет тебе, Василий. Видать, кто‑то за тебя шибко молится, коль косая ни разу не притронулась.

— Дойдет и до меня черед. Не сегодня — так завтра, не завтра — так послезавтра. Как в газетах пишут: «У нас в атаке острый штык да доблестное «ура» — и ни слова о том, как неприятель долбит нас из пулеметов и орудий. Дорого обойдется народу эта окаянная война.

— Ты счастливый. Через полгодика, смотришь, полным Георгиевским кавалером будешь. Получишь фельдфебеля, а может, и прапорщика приляпают. У тебя это самое подходяще выходит. В атаке взводного заменил. И покрикивал, как настоящий офицер.

— Не ту песню затянул, Сеня. Нам всем надо думать, как с войной покончить. А вернее, как покончить с теми, кто эту окаянную войну затеял.

Петров торопливо оглянулся, тихо сказал:

— Про это думать можно, а кричать нельзя. В момент подведут под полевой суд. Свои продадут. За понюшку табака.

— А я говорю с глазу на глаз. Без свидетелей. И понимают и вроде бы соглашаются.

— Хватит. Фельдфебель идет. Давай закурим. Что тебе из дому пишут? Я так по своим соскучился! Хоть бы ранило несильно… Отпустили бы на побывку.

Семена Петрова не ранили — убили. Он умер на руках у Василия Блюхера. А было это под Терновом в ночь на 8 января 1915 года. Унтер–офицер Блюхер получил задание — прорезать три прохода в проволочном заборе противника. В команде было двенадцать человек. Перед выходом Блюхер предупредил товарищей:

— Главное, ребята, полнейшая тишина. Услышит шорох немец — пришьет к земле. А мы за весь полк отвечаем. Не сделаем проходы — повиснут наши на проволоке. Ножницы добрые — сам проверял и точил. Напоминаю: нитку надо надкусывать, переламывать руками и отводить в стороны. Если с маху откусить, получится щелчок. А три щелчка на морозе — это уже пальба. Работать, как условились, попарно. Двое режут, двое наблюдают. Все ясно?

Солдаты молча жадно курили.

Блюхер добавил:

— Если сделаем скрытно проходы, получим по Георгию. Командир обещал. Ну, докуривайте и поползли…

Два прохода прорезали успешно, а на третьем не повезло. Ярким высоким костром вспыхнул осветительный фугас.

Быстро, отрывисто залаяли пулеметы.

Блюхер крикнул:

— Назад, поползли назад!

Но его никто не услышал. И слева и справа взметнулись черные столбы разрывов. Мерзлые комья земли забарабанили по спине. Блюхер прополз несколько шагов. Услышал стон. Повернул назад. Подумал: «Хоть Семена вытащу». Снаряды выдирали столбы, рвали проволоку.

Рядовой 3–й роты 19–го Костромского полка В. К. Блюхер

«Вот лупят! Решили, что началось наступление», — догадался Блюхер. На Семена Петрова наткнулся у прохода. Тряхнул за воротник.

— Поползли, Сеня.

— Мне кишки вырвало, — прохрипел Семен. — Отпиши: сразу помер. А ты беги, Вася. По воронкам…

Голова Семена уткнулась в снег.

Блюхер вскочил: «По воронкам. Два снаряда в одно гнездо не попадают».

Пробежал три шага. Нырнул в черную яму. Удачно. Поднялся снова. Тяжелый удар в спину опрокинул на землю.

…Очнулся на операционном столе. Услышал наполненный состраданием голос:

— Такой молоденький, такой хорошенький и столько крови потерял. В чем только душа держится…

— Ничего, выкарабкается. У него сердце в две лошадиные силы. Займитесь им лично, Машенька. И незамедлительно…

«Доктор. И говорит с трудом, видно, очень устал, — подумал Блюхер. — Не успевает пули и осколки вырезать…»

Страшная боль оборвала мысли. Скорее догадался, чем понял, — несут. Когда клали на койку, потерял сознание.