Все это было давно.
Сейчас десятый отряд уже участвует в производстве. Он обязан представить в день тысячу четыреста «шишек».
Шишка — это сделанная из песка и воды куколка, которая при формовке вкладывается в форму, чтобы заполнить проектированную пустоту полой вещи. При литье место, занятое шишкой, медью не заполняется. Для изготовления шишек есть специальные шаблоны и формы: для кроватных углов, для масленок, для трубочек и т. п. Отряд Мизяка делится на две бригады. Каждая бригада должна приготовить в смену семьсот шишек. Приблизительной нормой на отдельного коммунара считается сто шишек за четырехчасовой рабочий день. Для шишек нужно готовить еще и проволоку, на концах которой они подвешиваются внутри формы при отливке. За каждую шишку коммунар получает копейку.
Многие из членов десятого отряда теперь уже делают по двести шишек, и благодаря такой успешности у нас скоро предвидится сокращение десятого отряда и перевод старших в более серьезные цехи. Мечтают они все о токарном цехе.
В десятом отряде много замечательных ребят. Пока что расскажем только о «старом» нашем коммунаре Петьке Романове.
У Петьки есть брат Алексей, старшего его на полтора года и опытнее. Но Петька к старшему брату относится с некоторым высокомерием. Алексей моложе его по коммуне, и его имя чаще попадается в рапортах, потому что он человек излишне предприимчивый и с собственническими наклонностями.
Петьке только двенадцать лет. Родился он на Кубани. Давно уже судьба разбросала Петькину родню по свету. После небольшого беспризорного стажа попал Петька в коммуну. А через три месяца прислали из коллектора и Алексея. Петька и Алеша — низкорослые подростки, очень похожие друг на друга. Только Алешка веселее и не такой курносый. Петька же большей частью серьезен.
Как-то случилось с этими представителями фамилии Романовых с Кубани потешная история.
В тот самый день, когда привели Алешку из коллектора, пришли в коммуну два мальчика, оба черные от паровозной копоти и угля, оба «небритые и немытые», оба лет по тринадцати. Заявили они, что работали в Донбассе и теперь хотят устроиться в детском доме. Совет командиров, экстренно собранный, отнесся к ним благожелательно. Коммунары накормили и переодели их в кое-какое барахлишко, назвали их шахтарями, но в коммуну принять отказались: шахтари были неграмотны, а у нас первой группы никогда не было. Решили отвести их в коллектор и просить принять для отправки в какую-нибудь колонию.
Шахтари согласились. Им разрешили переночевать в клубе. Они ушли из совета командиров и заигрались где-то с ребятами.
На другой день я почему-то забыл о них. Только к вечеру вспомнил, что нужно привести в исполнение постановление совета командиров. Вызвал срочно Нарского, дал ему записку в коллектор и сказал:
— Отведешь этих шахтарей в коллектор. Вот тебе письмо совета командиров, а вот деньги на проезд.
Нарский, как всегда, с готовностью салютнул, и ответив «Есть!» бросился спешно исполнять поручение. Как всегда, через минуту возвратился:
— А какие эти пацаны?
— Да вот те два, что вчера в совете командиров… Шахтари.
— А, знаю! — обрадовался Нарский. — Шахтари? Знаю… А где они?
— Там где-то, в саду. Разыщи и доставь в коллектор, да смотри чтобы приняли. Без того и не возвращайся.
— Есть! — повторил Нарский и исчез.
Часа через два кто-то из коммунаров увидел, что Петька сидит на парадной лестнице и плачет.
— Что с тобой? Чего ты плачешь?
Петька отвернулся и перестал плакать, но разговаривать не хотел.
Коммунары почти никогда не плачут, и все кругом были уверены, что с Петькой случилось что-то серьезное.
— Расскажи, чего ты ревешь?
Петька поднялся со ступеньки, зацепился рукой за поручни и, наконец, сказал серьезно и решительно:
— Отправьте меня из коммуны.
— Почему?
— Не хочу здесь жить!
— Почему?
— Отправьте меня к брату.
Все удивились. Как будто никакого такого брата, к которому можно было бы отправить Петьку, у него не было.
— К какому брату?
— К какому! К старшему…
— А где он живет?
— Я не знаю… Я не знаю, куда вы его отправили.
— Мы отправили?.. Что ты мелешь? Ты здоров?
