Остается удивляться наивности участников похищения концепции Маркса о России: они, конечно, полагали, что их действия останутся незамеченными. И в самом деле, зачем бы они делали все это, если бы не рассчитывали схоронить, закопать компрометирующую их тайну?
Впрочем, откуда им было тогда знать, что в «Экономических рукописях» Маркса 1857—1859 гг. («первоначальный вариант» «Капитала»), а также в третьем томе «Капитала», да и в «Теориях прибавочной стоимости», тогда еще далеких от публикации, разбирается вовсе не новая для Маркса проблема общинного («азиатского») способа производства, исключенного поздними «учениками» Маркса из его наследия.
Но концепции, провидящие судьбы целых народов, как оказывается, не исчезают бесследно...
И все же процесс заметания следов шел долго и неотступно. Письмо Маркса тихо лежало там, куда его засунули. Плеханов же в это время просто-таки талантливо дезавуировал его содержание. Бил он почем зря и по идеям, возникшим много ранее у Чернышевского, Герцена, Лаврова, Ткачева, Михайловского, Даниельсона, — идеям, аналогичным, а то и идентичным Марксовым.
Вас лично, Раиса Павловна, это, видимо, никогда не занимало. И все же давайте теперь вместе полюбуемся, как конкретно Плеханов вел борьбу против «русских» идей Маркса о России.
Нельзя тут не обратиться вновь к судьбе письма Маркса в «Отечественные записки» (написано оно около ноября 1877 г.). Мы, в сущности, можно сказать, с Вами теперь невидимки для тогдашних участников сокрытия концепции Маркса о России. Попробуем проникнуть прямо в их целеполагание. Но необходимо сначала обратиться все-таки к некоторой предыстории.
Придется уподобиться гносеологическому рентгену. Как только умер Маркс (март 1883 г.), Плеханов тут же прерывает свое затянувшееся молчание... Тут же! Его стремление обнаруживается совершенно отчетливо — увести читателя в сторону от содержащейся в спрятанном письме Маркса (от 8 марта 1881 г.) концепции. Согласно этой утаенной концепции, Россия, напомню, все еще может пойти альтернативным Западу путем. Пойти через общину. Все еще может! При условии, что в России произойдет общедемократическая (крестьянская) революция. Значит, действительно есть вероятность избежания Россией капиталистической стадии. О том и пишет в 1881 г. Маркс... И думает.
Но вот Маркс в 1883 г. умер, а Плеханов в это время еще не знает, что в архиве почившего Учителя лежит другое его письмо — не отправленное в «Отечественные записки». Молчавший перед этим почти три года, но зато переведший на русский язык сугубо «западнический» (потому ему и импонирующий) «Манифест», Плеханов за несколько месяцев после смерти Маркса, можно сказать, залпом выдал одну за одной сразу две крупные свои работы: «Социализм и политическая борьба» и «Наши разногласия»... Они являются выражением символа его веры. Это глубоко рассчитанные удары по «русской» концепции Маркса.
Учитель спит вечным сном и не спросит, куда дели его концепцию «русской альтернативы». Вместе с тем о его письме в «Отечественные записки» ничего не знает пока и Плеханов... Ему кажется, что перед ним только одно видимое затруднение — предисловие Маркса к русскому изданию «Манифеста». В нем, вопреки надеждам Плеханова, изложена идея поочередного, но почти одновременного революционного взрыва сначала в России и лишь потом — в Западной Европе. При первенстве все-таки российской революции, которая, как считал Маркс, послужит сигналом для революций в странах Запада. Не наоборот! Хотя это «наоборот» утверждали, вопреки Марксу, Энгельс и Плеханов.
Но главное все же то, что уже не стало Маркса. А между тем еще и не обнаружено почти дублирующее его другое письмо. Там-то опять — Россия...
И вот что в этой панихидной для «русской» концепции Маркса ситуации предпринимает Плеханов, думая, что ему никто уже не прогремит: «Нет! Нет!» Ведь мертвый пророк не опасен.
Вскоре после смерти Маркса, летом 1883 г., Плеханов садится за свою первую крупную «марксистскую» работу — «Социализм и политическая борьба». В самом начале ее, заявив, что теоретические положения народничества (поддержанные Марксом. —
