Октябрьская революция, то есть решение Ленина взять власть и установить с помощью большевистской партии «диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства», поставила под вопрос некоторые освященные временем каноны русской марксистской доктрины и явилась острейшим моментом в постоянных спорах о власти, с самого начала отличавших социал-демократию этой страны. Мы попытаемся здесь определить теоретические предпосылки и социологические догадки, на которых Ленин основывал свое решение, и одновременно проанализируем некоторые аспекты полемики, вызванной этим решением, между марксистами России и Центральной Европы. Отправным пунктом этой дискуссии были дебаты о власти, возникшие в среде русской социал-демократии в ходе революции 1905 года; конечным является март 1921 года, когда после гражданской войны, кронштадтского мятежа и начала нэпа закончилась, как представляется автору настоящей статьи, Октябрьская революция; именно тогда дискуссию русских марксистов о власти и значении Октября заставила замолчать неодолимая мощь Советской власти, и началась послереволюционная эпоха в жизни советского общества и государства.
1. Экономическое развитие, социальные преобразования, власть
Перед русским марксизмом с первых дней своего существования в начале 80-х годов XIX века стояла дилемма, заключавшаяся в том, что марксисты-социалисты, призванные заниматься проблемами современного социалистического – послебуржуазного и послекапиталистического – общества, должны были совершить свою революцию в царской – добуржуазной и доиндустриальной[1] – России. Отцы-основатели Георгий Плеханов и Павел Аксельрод отвергли максималистскую ориентацию «Народной воли», которая, превращая отсталость России в социалистическую добродетель, выступала за революционное завоевание власти, якобы немедленно ведущее к социализму; Плеханов и Аксельрод считали эту ориентацию «утопической» и диктаторской. С точки зрения Плеханова (и его группы «Освобождение труда»), русская революция могла быть только «буржуазной». Ее основная функция заключалась в низвержении царизма и начале исторически необходимой буржуазно-демократической и капиталистической фазы развития под руководством и покровительством буржуазии. Только при этих условиях Россия могла, как считалось, подготовиться к настоящей – «пролетарской» – революции, и лишь в этом случае социал-демократическое руководство пролетариата должно было взять власть в свои руки и приступить к строительству социализма.
В последующие годы и, несомненно, начиная с 90-х годов четко выстроенная теория Плеханова о двух революциях – первой «буржуазной» и второй «пролетарской» – превратилась в русскую марксистскую доктрину, и на многие годы ее закон «самоотрицания» стал характерной чертой российской социал-демократии, в том числе и Ленина[2]. Его резкие прения с Плехановым, отраженные в черновиках партийной программы, подготовленной в 1902 году, явились началом освобождения Ленина от теоретического засилья «отца русского марксизма», и возможно, что этот процесс и вызвал междоусобицу меньшевиков и большевиков и определил роль Плеханова в этой междоусобице после II съезда социал-демократической партии. Таким образом, когда разразилась революция 1905 года и русские социал-демократы начали обсуждать проблему власти, Ленин мог спокойно пересмотреть плехановскую теорию буржуазной революции, и в частности утверждение Плеханова о необходимости самоустранения из этой борьбы, в пользу участия в которой у Ленина уже появились, видимо, собственные соображения.
Поэтому естественно, что сразу после «кровавого воскресенья», когда свержение царизма уже не казалось несбыточной мечтой, Ленин поставил вопрос о том, «каким именно другим правительством» следует заменить низвергаемое правительство, созывая Учредительное собрание и решая политическое будущее России[3]. Его ответ был ясен, прост и нов: социал-демократы «обязаны были» взять власть в свои руки и участвовать в революционном правительстве. Речь шла о демократическом правительстве, поддерживаемом «подавляющим большинством населения»; его широкой социальной основой должны были стать рабочий класс, крестьянство и неимущие слои города и деревни, жизненно заинтересованные, в победе революции, установлении демократической республики и проведении в жизнь программы-минимум российской социал-демократии, а эта программа, между прочим, включала всеобщее голосование, самоопределение всех наций, решительное перераспределение земельной собственности в пользу крестьян, восьмичасовой рабочий день и радикальные реформы в области условий труда
