Марков: Наука умирать - страница 3
Уже 15 января Куропаткин приказал не просто прекратить наступление, а... отступать! Генштабистов разослали по дорогам в качестве колонновожатых, наблюдателей, маяков. Маркову поручили контролировать движение колонны на выходе из деревни Тутайцзы. Почти всю ночь он сверял карты и номера частей, грелся у костра с проходившими офицерами, ждал рассвета.
Словно с трудом взрезая замороженную землю, медленно выползал из-за горизонта малиновый диск, и не было от него тепла — не греет чужое солнце.
Из деревни вышла колонна 1-го Восточно-Сибирского полка. Марков представился командиру, сверил время и маршрут движения, потом стоял у дороги, благо ветер относил пыль в другую сторону. Все шли пешком, между ротами тянулись солдаты с носилками. «Казалось, двигаются не войска после боя, а какая-то грандиозная похоронная процессия», — написал позднее в своей книге Марков.
— Победу свою хороним, — задумчиво проговорил штабс-капитан.
— Потяжелее покойник, — прозвучал рядом знакомый голос Линькова.
— Потяжелее? А, вы опять за своё? В масштабе империи? Студенческие героические разговоры не можете забыть? Я всё это слышал. И о том, что войной с японцами император мстит им за тот случай, когда его в Японии ударили палкой. Об этом потихоньку и некоторые солдаты говорят.
Полк всё шёл и шёл мимо. Стучали солдатские сапоги по мёрзлой маньчжурской земле, выбивая красноватую пыль. Почти ни слова не услышишь в колонне. Лишь изредка команды: «Подтянись! Шире шаг». Маркову представлялось всё это неким тяжким, но необходимым движением, вокруг которого случайно возникали негромкие ненужные звуки. Разговор с Линьковым продолжался у костра, куда подкидывали доски от орудийного ящика. Вольноопределяющийся убеждённо пересказал причины возникновения войны.
Будто бы всё началось ещё в 1896 году, когда корейское правительство выдало владивостокскому купцу Бриннеру концессию на право эксплуатации казённых лесов на корейской стороне рек Тумэнь-Ула и Ялу-Цзян и на острове Дажелет. Через год императорский кабинет выкупил концессию у купца, а для того чтобы скрыть участие двора в коммерческих махинациях, концессия была фиктивно перепродана поверенному в делах русского посольства в Сеуле Матюхину. Уполномоченный императора по Дальнему Востоку Безобразов, великий князь Владимир Александрович и другие приближённые ко двору убедили Николая в том, что надо переодеть 20 тысяч русских солдат в форму леечных рабочих и захватить 5 тысяч квадратных вёрст территории, определённой концессией. Безобразов убеждал императора, что уже в 1904 году будет выручено миллион рублей чистой прибыли. Японцы попросили не лезть на корейскую территорию, но Николая авантюристы убедили не уступать каким-то макакам, и началась война.
— За дровишки идут на смерть людишки, — подытожил Линьков.
Настал момент пресечь болтуна, и Марков сказал строго, но спокойно:
— В октябре на Новгородской сопке мой родной брат Леонид погиб не за дровишки, а за политические интересы Российской империи на Дальнем Востоке. Вы путаете причину и повод.
— Поверьте, я глубоко сочувствую вашему горю и ещё более убеждаюсь в преступной ненужности этой войны, губящей лучших людей страны. Если бы в России были конституция и парламент, то авантюра с концессией провалилась бы при первом чтении. И такого бездарного главнокомандующего, как Куропаткин, парламент снял бы после первого боя.
— Ваш последний батальон проходит, вольноопределяющийся. Скажу вам на прощанье: я не жандарм, не ваш начальник, но советую прекратить подобные разговоры.
— Я помню наш разговор в Манчжурии, но сейчас не до воспоминаний. Разрешите я присяду.
Генерал подвинулся на нарах, причём так, чтоб поручик не прикасался к нему: чужой, слишком большая стена выросла между ними.
— Поздравлять вас надо, поручик? Сбылись ваши мечты о парламенте. Кажется, уже заседает там, на поляне. Решает, что с нами делать: вешать, расстреливать, четвертовать? Или вы представляли, что всё будет, как в какой-нибудь Англии? Палата общин голосует в тишине...
