Она повернула ручку. Дверь не поддалась.
— Кто там?.. Матушка Грация?..
Этот грубый, раздраженный голос испугал ее.
Если бы она отозвалась и тем самым выдала себя, маркиз наверняка не открыл бы. Она снова повернула ручку, хотя поняла уже, что дверь заперта изнутри.
Тут она услышала, как что-то тяжелое упало на столик, затем скрипнул отодвигаемый стул…
— Ты!.. Ты!..
Неожиданно увидев ее, маркиз отшатнулся. Отпрянула и она, испугавшись его взволнованного лица.
— Простите, ваша милость!
Никогда, даже в минуты любовных услад, она не обращалась к нему иначе, почитая в нем скорее хозяина, нежели любовника.
Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, маркиз свирепо уставился на нее, сжимая кулаки, подняв широкие плечи, словно хотел наброситься.
— Выслушайте меня, ваша милость! — проговорила она с мольбой в голосе. — Потом делайте что хотите, только помилосердствуйте, выслушайте меня!
Из-за небритого несколько дней лица и всклокоченных волос он казался постаревшим лет на десять.
— И кто же это тебя сюда послал! — процедил он сквозь зубы. — Господь бог? Или дьявол?
— Почему вы так говорите?
— Зачем пришла? Говори! Да побыстрее!
— Баронесса посылала за мной. Она говорит…
— Что она говорит?
— Говорит, что это я подговорила убить своего мужа!
— И ты пришла рассказать мне об этом?
— Понимаю!.. Я теперь ничто для вашей милости… Вы гоните меня от себя, как бешеную собаку. Что я такого сделала? Что я сделала? Выходит, вы, ваша милость, тоже верите?
— Какое тебе дело, верю я или не верю?
— Это подлость!
— О!.. Еще и не такие подлости творятся в этой жизни!
— Но что я такого сделала, пресвятая мадонна?
— Что сделала?.. Что сделала?.. Ничего!
Агриппина Сольмо, силясь понять, ходила следом за ним и с мольбой смотрела на него полными слез глазами.
— Ничего! Ничего! — повторял маркиз, кружа по комнате, терзаемый какой-то печальной мыслью, которая, видимо, лишала его покоя, и бормотал какие-то слова, которые явно не хотел произносить вслух.
— Я ухожу, — покорно сказала Агриппина Сольмо. — Последний раз ваша милость видит меня здесь. Лучше бы господь сразил меня тут, прежде чем я выйду за ворота!
И она направилась было к двери.
Маркиз обернулся. Она подумала, что он собирается что-то сказать ей. Но нет, он только смотрел на нее, должно быть, хотел убедиться, что она и в самом деле уходит.
— Я любила вас! — заговорила она горестно, но в голосе ее не было и тени упрека. — Я почитала вас, как бога. Вы взяли меня к себе в дом, осыпали благодеяниями, я это знаю!.. Но разве я не отдала вам взамен свою честь, свою молодость, сердце, все? Никто никогда не узнает, сколько я выстрадала с того дня, как ваша милость… Словно тряпку, которую можно взять и выбросить!.. О!.. Вы могли делать все, что вам заблагорассудится. Вы сказали мне: «Ты должна поклясться!» И я поклялась перед распятием. Я готова была пылью лечь вам под ноги, чтобы вы ходили по мне!.. Может, вы думаете, ваша милость, что мне не противно было? Думаете, совесть не мучила меня? Какая мне была разница? Я грешна была — от судьбы никуда не денешься! — и осталась грешной, как прежде. Поэтому я поклялась перед распятием!.. А теперь я ухожу!.. Мое сердце не выдержало бы, если б я не сказала вам все это! Вы верите, ваша милость, что это я подговорила убить Рокко Кришоне?.. Так заявите властям! Пусть меня осудят пожизненно!.. Но нет, ваша милость в это не верит, не может верить!..
— Правильно говоришь! Я не могу в это верить! — И он добавил еще более мрачно: — Было бы лучше и для тебя, и для меня, если б это было так!.. И кто тебя только послал сейчас сюда? Господь бог или дьявол?
Агриппина Сольмо, в отчаянии заломив руки, сокрушенно покачала головой и продолжала совсем уже тихо:
— Вы так не говорили, когда я просила вас: «Отпустите меня! Оставьте меня!» И несчастная мать моя плакала: «Это твоя погибель, доченька!» Так и случилось! Разве важно, что теперь у меня ни в чем нет недостатка? Дом, золото, добро — ваша милость все может взять обратно… Другая на моем месте так не сказала бы! А вот баронесса — да простит ее бог! — говорит, что я хожу сюда, чтобы начать все сначала, чтобы… Мне стыдно повторить то, чем она меня попрекнула!.. Да когда такое было? Когда? Даже когда однажды вы, ваша милость, сказали: «Ты здесь хозяйка, ты всегда будешь хозяйкой!»… О, не надо злиться!.. Я ухожу!.. Всему я могла бы поверить, только не тому, что вы так со мной обойдетесь! «Это твоя погибель, доченька!» Мама была права!..
