Несколько лет, проведенных в относительной бездеятельности, разовьют у ребенка чувство связи окружения с происходящими событиями. Горный хребет, обрывистые, поросшие лесом ущелья, стремительные реки Воклюза словно пронизаны ощущением восторга и обещанием радости, деспотизма и бесконтрольного потворства своим желаниям, которому в отдаленных замках предавались разбойники для удовлетворения своих самых низменных страстей. Недели зимней изоляции, проводимые в компании аббата и его гостей, стали весьма подходящим временем для самых изощренных мечтаний. Действительно, архитектура замка в Сомане с его сводчатым подземельем, изумительными лестницами, галереей, апартаментами, выходящими на долину створчатыми окнами в толще стен, стала характерной чертой романов Сада.
Все эти годы, проведенные в компании аббата, специально формальным образованием мальчика никто не занимался. Но он жил в доме, где царила атмосфера учения и интереса к древности. Более того, его знакомство с сельской жизнью Прованса дало свои плоды в коротких рассказах, написанных им в более поздние годы. Это были повести, как он говорил, рожденные отдаленными селениями горных районов типа Сомана и Ла-Коста, отдельные из которых известны не менее, чем традиционный народный юмор. Он писал о людях, живших в местах, где скалистые склоны так обрывисты, а каменные тропы столь круты, что карабкаться по ним даже козы порой не рисковали, а сексуальное поведение этих людей почти не отличалось от упомянутых животных.
В «Женатом проповеднике» он описывает монастырь неподалеку от Ла-Косты, который повсеместно считался прибежищем пьяниц, бабников, развратников и игроков. Одним из «святых» этого уединенного приюта считался отец Габриель, который влюбился в молодую замужнюю женщину из деревни, мадам Роден, «маленькую брюнетку двадцати восьми лет от роду, с вызывающим видом и круглым задом». Сей святоша обратился к ее мужу с клятвенными заверениями, что в селении есть человек, собирающийся его покинуть, не вернув священнику долг. И если Габриель не пойдет к нему немедленно, то будет поздно. Но, к несчастью, ему предстоит отслужить еще одну обедню. Роден, хотя и не был священником, латынь немного знал. Не мог бы он оказать отцу Габриелю услугу и прочитать мессу вместо него? Самые горячие заверения развеяли сомнения Родена относительно уместности такой подмены. Пока муж служил обедню, кюре отправился к его молодой жене и удовлетворил ее «больше одного раза». Сад замечает, что священник, «имея оснащение не хуже, чем у жеребца», не испытал трудности в обольщении «молодой шлюхи такого горячего южного темперамента».
Когда супруг вернулся, Габриель заверил его в получении долга и упомянул, что поставил у своей жертвы на лбу отметку. Как только пара осталась наедине, Роден, тем не менее, сказал своей жене о репутации кюре как соблазнителя, который наставляет рога то одному мужу, то другому. Он верил, что ветвистое украшение на сей раз тот «подарил» своему должнику, и от всего сердца посмеялся над глупостью женатых мужчин. Потом он рассказал супруге о службе, которую отслужил вместо Габриеля. Жена в ответ сообщила о пережитом утром религиозном отправлении, намекнув Родену, чтобы он готовился к тому, что вследствие этого небесного визита она забеременела, наподобие девы Марии.
Если мальчику Саду и не доставало формального образования, то он быстро наверстывал упущенное за счет знакомства с древней культурой и светскими удовольствиями Сомана и Эбрея. Позже стало ясно, что под ненавязчивым присмотром аббата де Сада исподволь проросли семена литературных амбиций и вольнодумства.
