Марка страны Гонделупы - страница 6

— Неужели? — удивилась мама. — А ведь я не знала.

После завтрака мама уехала в город. Заводской поселок, где они жили, находился за несколько километров от города, и туда нужно было ездить обязательно на автобусе.

Петрик же, не теряя ни одной минутки, вытряхнул из копилки все свои сбережения. Денег было порядочно: один рубль двадцать две копейки. Зажав монеты в кулаке, Петрик помчался в книжный киоск за углом.

— Мне нужен пенал… только очень хороший! — сказал он, входя в киоск. И, залившись румянцем, прибавил: — С сегодняшнего дня я уже первоклассник…

— Да? — равнодушно сказала продавщица. — Выбирай! — и выложила на прилавок не меньше десятка пеналов.

Никогда, никогда он не мог себе представить, какое это наслаждение выбирать пенал!

Во-первых, было необходимо, чтобы хорошо открывалась крышка. Пожалуй, именно это и было самое главное. Затем — стенки. Стенкам полагалось быть гладко отполированными, без малейшей шероховатости, и блестеть, как стекло.

И, наконец, внутри требовалось четыре отделения. Именно четыре, не больше, не меньше: для карандаша, для ручки, для резинки и для перьев.

Петрик исследовал пенал за пеналом с необычайной тщательностью. Он перебрал их все. Выдвигал и задвигал крышки. Проводил ладошками по лакированным стенкам. Заглядывал внутрь. Нюхал. Щупал. И даже один лизнул: каков на вкус?

И все-таки он никак не мог решить, который самый лучший, достойный отправиться вместе с ним в школу.

— Ну? — потеряв терпение, спросила продавщица. — Выбрал наконец?

— Еще нет, — озабоченно сказал Петрик, — никак не найду подходящий.

— Вот, право, какой! — недовольно сказала продавщица. — Ищешь, ищешь, а не видишь — на самом верху лежит такой замечательный! — И она протянула Петрику пенал, который на первый взгляд ничем особенным не отличался.

Но когда Петрик взял его в руки и начал хорошенько рассматривать, пенал оказался действительно выдающимся.

Он был такой гладенький и такой желтенький! Крышка выдвигалась, как полагается: не туго и не слишком легко. Внутри нежно пахло елочками. А с левой стороны на стенке темнел коричневый отполированный сучок, вроде родимого пятнышка.

Петрик немедленно купил этот пенал. Затем карандаш, ручка, шершавая резинка для чернил и пяток перьев «пионер» туго заполнили четыре отделения пенала.

Домой он вернулся настоящим первоклассником. Теперь в этом уж не могло быть никаких сомнений.

До обеда он с величайшим старанием приводил в порядок свое новое школьное хозяйство. Он протер пенал изнутри и снаружи маминым носовым платочком (он был совсем крохотный и очень подходящий для такого дела), потом хорошенько вытер пыль с карандаша, ручки, шершавой резинки и со всех пяти перьев «пионер» и все это удобно разложил по отделениям.

А к обеду из города возвратилась мама.

Она влетела в дом немного усталая, но сияющая и вся в покупках.

— Ну, Петрик, — крикнула она, — что я тебе привезла!.. Ты обрадуешься! Разве не прелесть?

И она с гордым видом выложила на стол весь пестренький, с белой хаткой и подсолнечниками пенал, карандаш, ручку, резинку и десяток перьев «пионер».

— Ой, — немного испуганно воскликнул Петрик, — а ведь это второй.

Но тут же деликатно прибавил, чтобы не огорчать маму:

— Ничего, ничего… как-нибудь управлюсь с двумя!

Вечером, когда папа вернулся с завода, мама и Петрик первым делом сообщили ему новость.

— Уже, — сказала мама, — была в школе!

— Да, — гордо сказал Петрик, — уже первоклассник. Ловко?

— Ловко! — сказал папа. — Жаль, я не купил сладенького по такому случаю.

— Все есть! — воскликнула мама.

— Все! — крикнул Петрик. — Пастила, печенье и… угадай даже, что?.. Заливные орехи! Ловко?

— Ловко! — сказал папа и подошел к письменному столу. — Получай! — добавил он и торжественно вытащил из ящика какой-то продолговатый сверточек. — В Москве купил… когда ездил в командировку.

— Да? — вне себя от восторга взвизгнул Петрик. — Прямо в Москве? На какой улице?

Нетерпеливо он распутал бечевку, развернул бумагу и… Да, это был пенал! Превосходный коричневый пенал, карандаш, резинка, ручка и целая коробочка перьев «пионер».

— Ловко? — сказал папа.