Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине - страница 44
Голод поразил не только сельские районы. Коллективизация в 1930–1933 году не избавила от проблем с поставками продовольствия. Напротив, на протяжении этих лет объемы поставок продовольствия в города снижались, а критический момент наступил в 1932–1933 годах.[95] Стремительный рост городского населения в годы первой пятилетки привел на промышленные стройки и в города более 10 миллионов жителей села, и количество граждан, получавших продукты по карточкам, выросло с 26 миллионов в 1930 году до 40 миллионов в 1932 году.[96] Объемы производства продовольственной продукции сократились, и, несмотря на увеличение планов по хлебозаготовкам, количество продуктов для города катастрофически уменьшалось, а запасов было значительно меньше, чем требовалось по карточкам. В 1931 году правительство уменьшило нормы пайков для многих категорий граждан, исключив из карточной системы снабжения целые группы рабочих и даже города. Еще более жесткие ограничения были введены в 1932 году. В сообщении британского посольства от 4 мая 1932 года отмечается, что несмотря на определенное снижение поставок продуктов в Москву, в провинции ситуация была гораздо хуже. Были сокращены нормы для рабочих, а их семьи вообще не получали пайков, и им приходилось тратить все деньги на покупку еды на продуктовом рынке. В сообщении, датированном серединой июля, говорится, что «дефицит продовольствия — вот основная трудность, стоящая сейчас перед страной». Отчеты Кэрнса содержат сведения об уменьшенных пайках (но даже и таких пайков часто не хватало), о «фантастически» высоких ценах, и об ограниченном количестве продуктов на рынках больших и малых городов. Украинские иммигрантские источники также сообщают о «отчаянной нехватке продуктов» в украинских городах.[97]
В 1932 году усиливающийся дефицит продовольствия физически ослабил рабочих, вынудив многих из них бросить работу и отправиться на поиски пищи. Во многих отраслях промышленности текучесть кадров превышала 100 % каждые несколько месяцев, а уровень промышленного производства упал до показателей 1928 года. Недавние исследования по Днепрострою показывают, что, хотя голод 1932–1933 гг. нанес сельской местности больше ущерба, чем городам, тем не менее, «даже в городах он пагубно сказывался на здоровье населения». Хлебные нормы неуклонно снижались, при этом часто хлеб по ним не выдавали полностью. Рабочим приходилось уходить с работы, чтобы выстоять в длинных очередях за хлебом, а тиф, туберкулез и оспа получили широкое распространение. Судя по отчетам из нескольких советских городов, опубликованным в эмигрантской прессе, в течение 1932 года цены на продукты намного превысили заработную плату рабочих. Рабочие и служащие распродавали все свое имущество, чтобы купить хлеб. Процветало воровство, а перспектив улучшения ситуации не наблюдалось. Рабочие оставляли фабрики, крестьяне бросали колхозы, и в итоге миллионы людей мыкались по стране в поисках лучшей жизни. В качестве ответной меры правительство в конце 1932 году возродило царский институт внутренних паспортов.
Положение ухудшилось в первой половине 1933 года. В исследованиях, опубликованных в меньшевистской прессе, речь идет о том, что в тот период «внимание населения (Москвы) было полностью приковано к голоду», и потому этот вопрос должен был быть «всепоглощающим и в остальных регионах, где проблема голода стояла намного острее». К маю горожане не видели «съедобного хлеба» уже полгода, а города были переполнены голодающими детьми. По данным Морис Хиндус, вторая пятилетка началась (в 1933 году) с продовольственного кризиса, более страшного, чем голод 1921 года, и с самыми низкими продовольственными нормами за десятилетие (причем они продолжали уменьшаться). Осенью 1932 года хлебные нормы для киевских рабочих были урезаны с 2 до 1,5 фунта, а хлебные пайки служащих — с 1 до 0,5 фунта. В середине июля 1933 года посольство Великобритании сообщает о жутком дефиците продовольствия, случаях гибели людей от голода и распространению связанных с этим явлением заболеваний в провинциальных городах и даже в Москве. Подобные сведения о масштабном недовольстве рабочих по поводу уменьшения продуктовых пайков, забастовках, и покидании фабрик, появляются в нескольких зарубежных изданиях.
