Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции - страница 37
Многолетние успешные работы Анри в области физической химии (кинетика и катализ энзимов, молекулярная спектроскопия), обрывает начавшаяся Первая мировая война. Ученый переключается на выполнение правительственных оборонных программ в области химической защиты.
В 1916 г. Виктор Анри по официальному направлению французского правительства приезжает в Россию в качестве атташе по науке, поселяется в Петрограде и занимается организацией химической промышленности оборонного значения. В это же время в Петрограде обретался и Марк Ландау75. Он, как пишет в своей статье-воспоминании о нем Александр Бахрах:
Работал по своей специальности, то есть, по химии, которая, как мне всегда казалось, больше всего его притягивала. Во время войны (конечно, я имею в виду ту первую, далекую) он имел какое-то касательство к заводу, изготовлявшему, если не ошибаюсь, удушливые газы… [БАХРАХ (I)].
Можно полагать, что в годы войны (1916–1918) профессор Виктор Анри, работая в военной индустрии России, сотрудничал со своим русским учеником.
О своей работе в оборонной промышленности в период 1914– 1917 гг. Алданов рассказывал в публичном интервью лишь единожды и то очень скупо:
С началом военных действий, – я только-только успел прибыть к ним из-за границы, – уже не до литературы было. Меня мобилизовали. <…> Я надел форму тылового земгусара76 и, как химик, занялся удушливыми газами, с откомандированием на соответствующие заводы [СУРАЖСКИЙ. С. 2].
В области разработки средств защиты от удушливых газов Алданов, помимо Анри, возможно сотрудничал с выдающимся русским химиком, изобретателем «противогаза», академиком Николаем Зелинским, с коим, по его словам, познакомился во время путешествия по США. Косвенно, это предположение основывается на следующем высказывании Веры Николаевны Буниной в ее письме из Парижа в Ниццу Татьяне Марковне Ландау-Алдановой от 24 августа 1953 года:
Скажите «Вашему», что скончался Н. Д. Зелинский на девяносто третьем году жизни. Я знала его близко, он бывал у нас. Читал на курсах77 органическую химию и задавал нам задачи в лабораториях на разных курсах.
Он – одна из постоянных связей прошлой моей жизни. От последней жены у него остался сын. Их у него было три. Два после 50-ти лет… А как он любил первую! И как он горевал после ее смерти [ЖАЛЬ…БаВеч].
После Октябрьского переворота Виктор Анри вместе со своим старшим братом – генералом царского флота и академиком-кораблестроителем Николаем Крыловым, пошел на службу к большевикам. В 1918 г. он заведует лабораторией в Институте биологической физики в Москве, затем переезжает в Петроград, работает в Государственном оптическом институте (1919–1920), публикует в его трудах научный обзор «Состояние доквантовой молекулярной спектроскопии»78.
С этого момента пути учителя и ученика на время разошлись: Алданов примкнул к непримиримой оппозиции, а в 1919 г., предвидя поражение «белого движения», бежал из советской России.
Однако «искус большевизма» у Виктора Анри довольно быстро сменился на его категорическое неприятие. Вернувшись во Францию, он вошел в члены редколлегии парижского журнала «Грядущая Россия», который в 1920 г. начал издавать (вышло всего два номера) Председатель заграничного комитета партии народных социалистов (НТСП) Николай Чайковский со своим однопартийцем Марком Алдановым.
Впоследствии Виктор Анри работает профессором в Цюрихском университете, а с 1930 по 1940 г. профессором и заведующим кафедрой физической химии Льежского университета. После начала войны с Германией он вновь приступает к рабое над военными проблемами, но летом 1940 г. умирает от воспаления легких в г. Ла-Рошель [АкКРЫЛОВ].
В переписке Алданова не звучит тема о том, что, оказавшись в эмиграции, он пытался пристроиться на работу в научных центрах, где профессорствовал Виктор Анри. Видимо, вкуса к экспериментальной работе у него не было. Тем не менее, свою жизненную привязанность к химии Алданов, даже став известным литератором-романистом, не упускал случая подчеркнуть:
Я – химик и, по словам моего профессора Анри, – подававший надежды [СУРАЖСКИЙ. С. 4],
