В небольшой комнате над рестораном, куда поднимались все кухонные запахи, располагался его кабинет, где он работал над постановкой оперы.
На протяжении ужина Мария, смущенная присутствием незнакомых ей говорливых и шумных итальянцев, хранила молчание, словно набрала в рот воды. Между тем девушка прекрасно владела итальянским языком: она освоила его, когда разучивала роли, а усовершенствовала во время оккупации своей страны солдатами Муссолини. Однако для тех, кто знал характер Марии, в ее молчании не было ничего удивительного: девушку сковывал безотчетный страх перед незнакомыми людьми, что будет повторяться с ней и в будущем. С годами эта странная черта характера Марии только усугубится. Певица сразу же подозревала каждое новое лицо, представленное ей, в недобрых намерениях по отношению к ней. И эти подозрения, как правило, оправдывались!
Итак, Мария скромно отсиживалась в своем углу, как вдруг в какой-то момент, а было уже довольно поздно, она услышала громкий возглас Гаэтано Помари:
— Посмотрите, кто к нам пришел!
И тотчас со всех сторон раздались крики, обращенные к вновь прибывшему:
— Баттиста, иди к нам за стол! Иди скорее!
Тот, кого приглашали разделить трапезу, был низкорослым пятидесятилетним господином самой заурядной внешности и с брюшком. Он уселся напротив Марии. Вот так, скорее в гастрономическом, нежели творческом контексте в жизнь Каллас вошел Джованни Баттиста Менегини.
Можно только гадать, что толкнуло рослую двадцатичетырехлетнюю девицу плотного телосложения в объятия такого коротышки. К тому же он был старше ее на целых тридцать лет! При виде этой парочки на ум тут же приходила карикатура, вышедшая из-под карандаша Дюбу. Возможно, Марию влекло к Менегини желание избавиться от собственных комплексов и обрести уверенность в себе. Внешность добропорядочного преуспевающего буржуа, обходительные манеры, мягкий вкрадчивый голос произвели на девушку самое благоприятное впечатление. Она поверила, что этот человек поможет справиться с терзавшими ее тревожными мыслями и сомнениями. Благодаря интуиции он догадался о тайных переживаниях Марии и нашел нужные слова, чтобы показать ей, насколько он восхищен ею, что особенно удивило и порадовало девушку. Столь пристальное мужское внимание представлялось чем-то новым для Марии, пребывавшей до сей поры в полном неведении относительно мужчин и страхе перед ними! К тому же Менегини был опытным дамским угодником — он умел расположить к себе женщину. Проживая в городе, навеки прославленном героями Шекспира, этот старый холостяк был самым настоящим провинциальным ловеласом. Богатый промышленник, унаследовавший от своего отца небольшой кирпичный завод и со временем преобразовавший его в крупное производство, он с давних пор увлекался оперой… посредством общения с певицами и танцовщицами, что, безусловно, давало ему возможность так или иначе «соприкоснуться» со сценическим искусством. Кроме того, будучи старшим в семье, где было одиннадцать детей, и любимым сыном деспотичной матери, он до сих пор не допускал мысли о женитьбе; впрочем, до свадьбы с Марией было в тот момент еще очень далеко.
Вначале он активно ухаживал за девушкой. Ни разу не слышавший, как она пела, он осыпал Марию комплиментами по поводу ее таланта. Однако если верить его мемуарам, написанным несколько лет спустя после смерти бывшей супруги, в тот первый вечер Мария отнюдь не потрясла его мужское воображение: «Пока она сидела в своем углу, ее излишняя полнота не была заметна, но стоило ей привстать, как мне захотелось отвести глаза в сторону. Она была похожа на неуклюжую бесформенную тушу. Лодыжки ее ног были одной толщины, что и икры. Она с трудом передвигалась. Я не знал, что сказать, а насмешливые улыбки и презрительные взгляды некоторых приглашенных гостей говорили сами за себя. Это не ускользнуло и от ее внимания; она стояла молча в стороне, не поднимая глаз».
Похоже, что с годами у Менегини появилась склонность к преувеличению, а может, ему очень хотелось приукрасить свое значение в жизни Марии. Однако, как видим, хоть девицы с пышными формами и были в его вкусе, внешность Марии отнюдь не располагала его к любви с первого взгляда. Как, впрочем, и Марию. Огонь страсти, едва затеплившись, так никогда и не разгорелся между ними в полную силу. Мария познала земные радости только в объятиях Аристотеля Онассиса. Однако в то лето 1947 года в Вероне она не думала о плотской стороне любви и ее вполне устраивали платонические отношения, которые ей предлагал Менегини. Зародившаяся взаимная симпатия переросла в течение несколько дней в нежную дружбу.
