– Что? – глядя вверх, глубоким голосом проговорила Мария. – Я сама решаю. Я сама власть и судьба. – Опустив голову и устремив взгляд в город, она выплеснула тьму из глаз и, развернувшись, вошла в номер.
Быстро подойдя к лежащей на полу карте, она наклонилась, взяла ее, села за стол и также, рубашкой кверху положила возле колоды. Немного помедлив, она пометила карту лежащим рядом карандашом, вставила карту внутрь колоды, закрыла глаза и начала ее перемешивать, снова что-то шепча. Резко остановившись, она с размаху положила колоду на стол и открыла глаза. Сверху оказалась меченая карта. Не переворачивая ее, она убрала колоду в шкатулку и отправилась в ванну.
На собрании у герцога, куда прибыла вся знать герцогства, говорилось о возможной угрозе нападения со стороны соседей, а именно одного из соседей, графа Гумбольдта, известного, как говорили знающие люди, своим бешеным нравом и неутомимой жаждой власти и новых земель.
– Еще при Фридрихе он был неуправляемым, но железная воля императора сдерживала таких, как он. Теперь же… да вы посмотрите, что происходит вокруг…
– Что же нам делать? Его войско гораздо сильнее нашего. Наемники со всех концов земли засели у него на земле. Нет никаких сомнений в том, что он готовиться к войне.
– Мы можем обратиться к соседям за помощью.
– Не находиться ли он уже с ними в сговоре?
– Для начала хотелось бы выяснить, откуда идет слух о его готовности напасть на нас. Есть ли какое либо подтверждения этому?
Повисла пауза.
– Если это происки ведьм, о которых говорят крестьяне, то грош цена таким вестям. Ведьмы из наших лесов!
– Барон, не будьте ребенком.
– Простите?..
– Вы же не станете верить в приметы, распространяемые крестьянами.
– Те, кто распространяет и есть пособники нечисти, на костер их!
– Уважаемое собрание, ни для кого не секрет, что на нашей земле завелась нечистая сила, а вот в каком обличии она пребывает…
– Прекратите, – оборвал диспут герцог. – Я жду предложений, а не россказней о разной нечисти.
– Осень начинается. Не лучшее время для войны. Урожай скуден, скот мрет, приметы…
– Я просил…
– Народ в страхе. Смерть барона Траубе послужила поводом для пересудов.
Генрих замер, боясь оказаться в центре внимания.
– Как это относится к делу?
– Судачат, что в землях объявился черный всадник.
– Что за черный всадник? – сурово спросил герцог, хотя сам прекрасно все знал.
– Поговаривают, что это сам Дьявол. Также поговаривают, что граф Гумбольдт, я прошу прощения, продал душу Дьяволу…
– И тот начал косить самых немощных рыцарей? – продолжил один из присутствующих. – Не говорите чепухи.
– Вы не верите даже в бога!
– За такие слова…
– Прекратить! – воскликнул герцог. – Я и сам готов поверить в то, что среди нас нечистая, раз мы позволяем между собой грызться, подобно волкам.
– Послушайте, господа, – подал слабый голос граф Штольберг, – давайте каждый в своей земле посчитает запасы и силы, коими мы располагаем, а после уже будем принимать дальнейшие решения.
– Ты, граф, за своей племянницей присматривай, говорят она красавица, а военные дела для тебя дело прошлое. – Раздался хохот.
– Я согласен с графом, – объявил герцог, заставив тем самым всех замолчать.
Услышав о приехавшей к графу племяннице, Генрих перестал слушать дальнейший разговор. Что-то кольнуло его прямо в сердце. Он ощутил непонятную тяжесть во всем теле, такую же, как испытал впервые, когда услышал о ее приезде. Он принялся высматривать графа Штольберга, сидящего по правую руку от герцога. У такого неказистого, обрюзгшего старика есть красивая племянница?
«Какое мне дело? – думал Генрих. – При дворе герцога предостаточно чудесных дам. И этих дам я уже видел. Матильда, Грета. Боже, я совсем о них забыл. И все незамужние. И все благоволят мне. Что меня так тревожит эта северянка, которую я не видел? Что-то со мной не так. Это черный всадник не дает мне покоя… Но при чем тут он? Я запутался. Они говорят о войне в то время, когда грядет зима, а с ней, возможно, голод, раз урожай настолько скуден… Боже, о чем я?»
Только сейчас Генрих ощутил, что у него кружится голова и подкашиваются колени. Он почувствовал тошноту. Как? С чего? Так неожиданно? Нет, это началось, – и он это осознал, – сразу, как он услышал… о племяннице графа.
